Как изменилась климатическая политика в России с начала войны в Украине

Вера Кузьмина

Военное вторжение России в Украину влияет и на ситуацию внутри самой России, включая вопросы экологической и климатической политики. Россия остается пятым крупнейшим эмитентом парниковых газов в мире после Китая, США, ЕС и Индии. Формально российские власти продолжают заявлять о приверженности целям Парижского соглашения, а также курса на декарбонизацию и снижение выбросов парниковых газов. Но что происходит в действительности? Расходятся ли реальные действия с политическими заявлениями? Какого развития событий в сферах экологии и климата можно ожидать в ближайшие годы? Напомним, что UWEC уже освещал вопросы ослабления экологического законодательства в России с начала военного вторжения в Украину.

Авторы проекта «Sustainable Russia» подготовили специальное «досье» с анализом изменений в российской климатической и экологической повестке. 11 журналистов и экспертов из России, находящихся как в стране, так и за ее пределами, написали 12 статей о различных аспектах изменений в «зеленой» политике. По желанию авторов, некоторые из текстов публикуются под псевдонимом или без указания имени из-за соображений безопасности. Статьи опубликованы на русском и немецком языках на сайте Klimareporter. Презентация проекта прошла 20-го июля в Берлине и онлайн.

Специально для UWEC Вера Кузьмина подготовила обзор статей и презентации проекта.

После начала военного вторжения России в Украину усилия по сохранению климата остались практически единственной темой, где возможен диалог с зарубежными странами, считает климатический журналист издания «Деловые ведомости» Екатерина Мереминская. Отметим, что в последние годы, особенно после аннексии Крыма в 2014 году, РФ предпринимала ряд усилий по продвижению «зеленой» дипломатии, начав более активно заниматься темами экологии и климата на международных площадках и на уровне международных организаций. В частности, представители страны часто заявляли о возможностях сотрудничества и партнерства по вопросам экологии и климата. В том числе, на площадках ООН (включая климатический переговорный процесс ООН или экономические форумы внутри России).

Впрочем, насколько такое сотрудничество действительно будет возможно сейчас – вопрос пока открытый и со стороны самой России, где условия для любого международного сотрудничества (в том числе, для ученых, исследователей, представителей общественных организаций) становятся все более сложными. Обусловлено это и новыми поправками в закон об иностранных агентах, расширением списка нежелательных организаций и многими другими репрессивными трендами.

Для российского бизнеса тема климата и декарбонизации и после начала войны пока остается в повестке. Это отмечают и Екатерина Мереминская, и доцент СПбГЭУ Наталья Сараханова. По мнению последней, руководство компаний полагает, что темы климата и экологии для промышленности остаются важными, так что бизнес (хотя бы в какой-то степени) продолжит усилия по сокращению выбросов, сбору данных и внедрению низкоуглеродных стандартов работы.

«Проекты у бизнеса не останавливаются, но могут быть заморожены. Возможно, через полгода будут изменения, но пока компании сохраняют свои климатические политики. Однако, крупные транснациональные компании – лидеры рынков и драйверы изменений ушли, поэтому возможны изменения подходов и курсов», – добавляет Наталья Сараханова.

Как отмечает Екатерина Мереминская, из России также начался отток ученых и климатических экспертов, уходят со своих постов «климатические» хедлайнеры. Так, «символом прощания» с климатической повесткой во власти во многом стал отъезд Анатолия Чубайса, советника президента по устойчивому развитию. Уехавшие ученые признаются, что сегодня работе очень мешает атмосфера доносов и недоверия «в которой невозможны конструктивное взаимодействие со студентами и коллегами». Как отмечали авторы на презентации проекта, многие эксперты, например, покинули климатический проект на Сахалине.

Однако планируемый «разворот компаний на Восток» также оставляет в силе требования как к снижению воздействия на климат промышленностью, так и к открытости климатической информации. Например, условия размещения и торгов на Гонконгской бирже с точки зрения предоставления информации о воздействии компании на климат аналогичны биржам США, Великобритании и ЕС, уточняет Сараханова.

Будет ли Россия углеродно нейтральной к 2060 году

Россия никогда не заявляла о приоритете именно сокращения выбросов парниковых газов, говорит независимый эксперт по устойчивой энергетике Юрий Мельников. Достигнуть углеродной нейтральности планировали прежде всего с помощью увеличения поглотительной способности природных экосистем.

Стратегия социально-экономического развития Российской Федерации с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года была утверждена в 2021 году, она не предусматривает сокращение добычи углеводородов, а позволяет даже нарастить объем выбросов парниковых газов в ряде промышленных секторов. Авторы стратегии полагают, что углеродной нейтральности можно будет достичь за счет поглощения выбросов природными экосистемами страны, прежде всего лесами.

Екатерина Мереминская также подтверждает, что основные усилия по декарбонизации России планировалось направить на перерасчет способности российских лесов поглощать СО2. В 2021 году Минприроды уже заявляло, что новая методика подсчета углеродной емкости лесов позволит увеличить показатель поглощения с 0,5 до 1,1 Гтн СО2 в год.

В текущих условиях эксперт информационно-аналитического центра E3G по климатической и энергетической политике и устойчивому финансированию Мария Пастухова также выделяет четыре группы препятствий для реализации климатических целей и целей по энергопереходу в России:

Изменения в финансово-инвестиционном климате (отключение от системы SWIFT, падение инвестиционного рейтинга российских предприятий, уход ключевых инвесторов Total, BP, UNIPER, RWE, Fortum и т.д., перераспределение гос. бюджета и де-приоретизация климатической повестки);
Отсутствие доступа к «зеленым» технологиям и технологиям по уменьшению интенсивности выбросов российской нефтегазовой промышленности и сомнительные надежды на приход китайских производителей в качестве альтернативы;
Перебои в логистических и производственно-сбытовых цепочках;
Отсутствие политических стимулов (включая общую политическую изоляцию, неэффективность таких инструментов как CBAM, таксономия и другие в новых реалиях).

Экологическая журналистка Ника Гуревич считает, что в условиях постепенного отказа мира от углеводородов, Россия оказывается перед очень серьезной проблемой. Если углеводороды перестают быть основным источником наполнения бюджета, в России встанет вопрос о будущих доходах страны и наличия базы для дальнейшего социально-экономического развития. В стратегиях развития страны пока не видны планы отказа от нефтегазовых доходов и замена их доходами от других секторов экономики. С началом войны в Украине постулируется необходимость продолжать продавать нефть, газ и уголь. Но на другие рынки, например, в Азию.

Разговоры о диверсификации российской экономики, несколько активизировавшиеся в последние два года, затихли. Во многом и потому, что более важной поставлена краткосрочная задача найти замещающие рынки для ископаемого топлива «здесь и сейчас», а не необходимость реформ и пересмотра долгосрочных ориентиров развития.

Кроме того, авторка также пишет что: «украинская трубопроводная система и перекачка газа через территорию Украины давно занимали российское руководство и Владимира Путина лично. Российскому президенту было крайне важно получить контроль над ними. А при столь тесном переплетении политики и экономики каждая ориентированная на Европу фигура в аппарате президента Украины автоматически становилась не только идеологической, но также и экономической проблемой для российского президента. Проблемой, которую он воспринимает очень лично.

В этом смысле «спецоперация» — последний болезненный симптом многолетних попыток «слепить» Россию, Украину и мировую систему экономических и политических отношений в некий жесткий и ультраконсервативный набор предопределенных идеологических установок».

Как будут развиваться проекты в области возобновляемой энергетики

Несмотря на тренд сохранения добычи нефти и газа, в последнее десятилетие в России получила некоторое развитие и отрасль возобновляемой энергетики. Проекты солнечных и ветровых станций начали получать государственную поддержку. Компании были заинтересованы в переходе на ВИЭ, чтобы подтвердить снижение воздействия на климат перед западными инвесторами.

Сектор ВИЭ в России к 24 февраля 2022 года удалось в определенной форме сформировать, считает руководитель организации «Цель номер семь» Татьяна Ланьшина. Энергия от возобновляемых источников занимала 0,5% в энергетическом балансе страны, в то время как средний показатель в мире – 10%.

Несмотря на очень маленький размер рынка в России работали крупные игроки – «Fortum», «Vestas», «ENEL», которые и задавали тренд на развитие. Кроме того, крупные российские и международные компании, работающие в России, начали покупать энергетические единицы от ВИЭ, чтобы снизить выбросы СО2 от своих производств, напоминает Ланьшина.

Однако после начала войны в Украине спрос на ВИЭ упал: ушли западные компании, которые инвестировали в переход на возобновляемые источники энергии. Также европейский стандарт I-REC прекратил продавать сертификаты, подтверждающие производство или использование возобновляемой энергии на территории России.

По мнению Татьяны Ланьшиной, уход крупных производителей ВИЭ привел к увеличению сроков введения новых мощностей, а также к потере доступа к «зеленым» технологиям. Правительство также отменило штрафы за нарушение сроков строительства объектов ВИЭ, добавляет экспертка. На ее взгляд это действенная мера поддержки, но она не придаст развития рынку, а только сократит убытки инвесторов.

Как отмечает Татьяна Ланьшина, Китай вряд ли сможет заменить европейские компании в секторе ВИЭ в России. Стратегия Китая – поставлять свое оборудование в другие страны, а не строить местные кластеры и передавать технологии, в свою очередь уточняет Наталья Сараханова. Китайские производители вряд ли рискнуть попасть под санкции США и ЕС из-за попытки получить прибыль на маленьком рынке этого оборудования в России.

Будут ли в России делать водород

Кроме ВИЭ, в стране с 2020 года начали говорить и о перспективах производства водорода.

Основной фокус водородных проектов в России был направлен на экспорт водорода в ЕС и соседние страны Азиатско-Тихоокеанского региона (Японию и Корею), считает Юрий Мельников. Сейчас европейский рынок закрыт, сотрудничество с азиатскими партнерами фактически приостановлено, поэтому осталось только внутреннее потребление.

Однако, здесь и до 24 февраля не было клиентов, готовых платить за водородные автобусы и машины или за сам низкоуглеродный водород, который в разы дороже, чем доступные в России аналоги.

Без масштабной государственной программы по водородной энергетике этот сектор развиваться не будет, добавляет эксперт. Первая версия программы была разработана к февралю 2022, теперь ее предстоит перерабатывать.

Настоящая водородная стратегия в РФ носит крайне общий и декларативный характер, полагает Мария Пастухова. А отсутствие конкретных проектов направленных на экспорт водорода делает стратегию практически нерабочей. По мнению Марии Пастуховой, договоренности с европейскими партнерами чаще всего были меморандумами о взаимопонимании и соглашениями о намерениях. Никаких значимых конкретных шагов до сих пор не последовало.

В свою очередь, Юрий Мельников отмечает, что водородный рынок России только начинал развиваться, однако многое было сделано. В том числе достигнуты двусторонние соглашения между компаниями и разработчиками национальной водородной стратегии. Но дальнейшие практические шаги пока не очевидны.

Мария Пастухова уточняет, что до войны в Украине некоторые страны ЕС обсуждали закупки, в частности, «голубого» водорода (то есть произведенного из природного газа с использованием технологий улавливания выбросов парниковых газов). Россия могла удовлетворить этот спрос. Сейчас же приоритет отдан «желтому» (источник энергии АЭС) и в первую очередь «зеленому» (источник энергии ВИЭ) водороду.

Напомним, что в ЕС уже утвержден 41 проект по производству, транспортировке и производственному применению «зеленого» водорода. По мнению эксперта, разворот России на азиатские рынки не поможет в развитии экспорта российского водорода в обозримом будущем, потому что в большинстве стран развивающейся Азии пока нет спроса на этот энергоресурс, развитые экономики Японии и Кореи уже перенаправили свои векторы сотрудничества на другие регионы (например, Ближний Восток, Чили, Австралию), а Китай планирует создать собственные мощности. К тому же, в данных рыночных условиях ставка идет прежде всего на развитие «зеленого» водорода, и конкурентоспособность у российского «голубого» на внешних рынках под большим вопросом.

Что не так с циклической экономикой в России

Помимо декарбонизации отдельным треком в экологическом развитии страны стояло внедрение принципов циклической экономики. Эта тема зазвучала вместе с началом реформы отрасли обращения с отходами в 2019 году.

Циклическая экономика, экономика замкнутого цикла или циркулярная экономика – это понятия, которые чиновники видят как направления развития народного хозяйства страны, говорит основатель Moscow Circular Екатерина Егорова. Но, по мнению экспертки, под этим термином понимаются в основном только методы обращения с отходами или waste management.

«Под циклической экономикой в России понимают управление отходами: создание полигонов, переработку отходов. В меньшей степени она воспринимается как изменение модели потребления с линейной на циклическую.

Линейная модель означает, что мы добываем ресурсы, производим из них товары, используем и выбрасываем большую часть ценных ресурсов. Такая модель приводит к быстрой утрате ценности ресурсов и материалов, которые становятся мусором, а также к экологическим, экономическим и социальным проблемам.

Циклическая модель предполагает устройство экономической системы и управления ресурсами таким образом, чтобы экономическое благосостояние и процветание граждан всё меньше зависело от потребления исчерпаемых источников. В циклической экономике экономическая деятельность не истощает природные системы, а, наоборот, увеличивает природный капитал.

Создание такой модели требует изменения бизнес-подходов, другого распределения благ и новых политических решений», – считает Екатерина Егорова.

По мнению экспертки, изоляция России не позволит создать циклическую модель экономики. Так как та требует новых технологий, доступ к которым теперь затруднен, а также новых подходов в управлении.

«Однако это не означает, что можно ничего не делать и ждать, когда геополитическая ситуация улучшится. Даже в такое непростое для России время есть возможности двигаться в сторону циклической экономики. Например, переход на регенеративное сельское хозяйство и переустройство цепочек поставок в продовольственной отрасли может способствовать позитивным изменениям в части восстановления природных систем, а также достижению продовольственной безопасности. Пересмотр подходов в дизайне и проектировании в строительстве и промышленности не только экономит материалы и снижает риски поставки сырья, с которыми сейчас остро столкнулась Россия, но и позволяет более рационально использовать материалы. Такие подходы, как urban mining – добыча ресурсов не из шахт, а из уже существующих товаров и построек, remanufacturing – восстановление деталей и товаров вместо производства новых, может принести как экономические, так и экологические преимущества», полагает авторка.

По мнению Екатерины Егоровой, эти подходы все равно не заменят важность открытого партнёрства, обмена технологиями и идеями, которые нужны для перехода на циклическую экономику. Однако могут помочь произвести необходимые изменения на локальном уровне для более эффективного использования ресурсов на местах.

Общие выводы

На презентации цикла публикаций все эксперты сошлись во мнении, что неопределенность будущего настолько высока, что невозможно говорить о сколько-нибудь определенных прогнозах развития ситуации и дальнейшего трека «зеленого» и низкоуглеродного развития в РФ.

Начавшаяся война обнажила приоритеты «капитанов» российской экономики (в том числе, сохранение сектора ископаемого топлива в качестве ее основы), а также зависимость мировой энергетики от поставок российской нефти и газа. Способы, которыми будет преодолен кризис энергетического рынка, внесут ясность в перспективы добычи и экспорта нефти, газа и угля в мире.

Насколько в реальности для России будет важна климатическая повестка – также пока вопрос открытый. С одной стороны, политики и чиновники продолжают говорить о приверженности целям Парижского соглашения. С другой стороны, компании и бизнес-ассоциации пытаются пролоббировать отмену или перенос ряда законодательных актов. В том числе в области углеродной отчетности и ее верификации. А также разрешения на сжигание попутного газа и пересмотр отраслевых стратегий по снижению выбросов парниковых газов. Неясны перспективы российских климатических проектов, в том числе, на международных рынках.

В целом тенденция на изоляцию и сокращение международного сотрудничества с «недружественными» странами вряд ли сыграет позитивную роль для целей «зеленого» развития в РФ как с точки зрения доступа к технологиям, так и с точки зрения обмена опытом и совместной реализации программ в области сокращения выбросов парниковых газов и адаптации к изменению климата.

Дополнительная информация

В рамках проекта уже опубликованы пять статей

Общий обзор проекта от Ангелины Давыдовой (+ на русском)
Статья Ники Гуревич о важности сектора ископаемого топлива для российской экономики (+ на английском)
Статья Анастасии Трояновой о сахалинском углеродном эксперименте (+ на русском)
Статья Ирины Антоновой об отмене или переносе ряда экологических инициатив в России из-за войны и санкций (+ на русском)
Статья Екатерины Мереминской о настоящем и будущем климатической повестки в России (+ на русском)