Станислав Витер, Виктория Губарева
Из-за боевых действий на территории Украины количество уничтоженных пожарами лесов постоянно растет. О том, какова их дальнейшая судьба, возможно ли для них естественное восстановление и что делает государство, чтобы восстановить утраченные ресурсы – в данной статье.
Примечание: В этой публикации приводятся данные по уничтоженным лесам, предоставленные по официальному запросу Государственным агентством лесных ресурсов Украины. Эти данные были собраны не со всей территории страны, а только на тех территориях, где можно провести натурное (детальное) обследование. В то же время в одном из предыдущих материалов UWEC Work Group приводятся другие данные по пострадавшим в результате пожаров лесам, значительно превышающие официальные данные. Заметим, что право на существование имеют оба варианта, поскольку и те, и другие данные собирались разными методами. Авторы статьи ожидают, что по мере деоккупации территорий Украины цифра, которую приводит Гослесагентство, будет увеличиваться.
С начала полномасштабного вторжения в Украину по данным Государственного агентства лесных ресурсов Украины полностью уничтожено до стадии прекращения роста почти 900 гектаров лесов, а по предварительным подсчетам UWEC Work Group пострадали 104 тысячи гектаров (включая низовые пожары, не приводящие к полному уничтожению древостоев). Возможно ли их восстановление и что для этого делает государство?
Леса во время войны применяются в военной тактике, легко уничтожаются и сложно восстанавливаются, поэтому и страдают больше других типов экосистем. Украина, согласно информации, предоставленной Государственным агентством лесных ресурсов, уже потеряла лесов на 60 миллиардов долларов.
Леса использовались во время войн во всех эпохах существования человечества. Во-первых, лес сам по себе является удобным естественным укрытием для армий, что помогает применить “фактор неожиданности”. Во-вторых, ресурсы леса (дичь, дикие фрукты, древесина) во многих войнах помогали населению выжить и, в конце концов, максимально быстро восстановить местную экономику.
Война России против Украины – не исключение. Во время полномасштабного вторжения больше всего пострадали лесные массивы вокруг крупнейших городов Украины, на которые было нацелено наступление врага: леса вокруг Харькова и Киева, а также леса долин рек Северского Донца и Оскола в Харьковской, Луганской и Донецкой областях, которые стали основными линиями обороны для ВСУ. Не менее пострадали и леса в долине реки Днепр на подступах к городу Херсон. Де-факто, эти леса сегодня играют почти такую же роль, как когда-то “засечные леса” в обороне южных рубежей Российской империи и Украины от набегов степных кочевников.
Леса, плотными полосами протянувшиеся вдоль естественных преград, таких, например, как реки, являются отличным элементом местности для маскировки техники, личного состава сил обороны и для создания оборонительных укреплений. Да и сами деревья становятся дополнительной защитой от вражеских пуль и осколков.
Враг также использует леса для того, чтобы как можно ближе подобраться к позициям украинских защитников. В результате именно леса становятся местом особо затяжных боевых действий, что в конечном итоге приводит к уничтожению большинства природных и условно природных лесов по всей линии столкновения.
По данным Государственного агентства лесных ресурсов Украины, предоставленным UWEC Work Group, по состоянию на июнь 2024 года, 708.9 тысяч гектаров лесов испытали непосредственное влияние войны, полностью уничтоженными считаются 893.9 гектаров, а общая сумма ущерба лесам составляет 2 миллиона 457 тысяч гривен. В Гослесагентстве также отметили, что эта цифра может колебаться, поскольку точные вычисления сделать невозможно из-за заминирования многих территорий.
Почти 900 гектаров лесов, уничтоженных до стадии прекращения роста, — это участки, где происходили боевые столкновения. Однако цифра кажется небольшой, если сравнить ее с уничтоженными лесами в мирное время.
В период с 1990 по 2020 год только в Изюмском лесхозе, по нашим подсчетам (смотрите обработку космических снимков на изображении ниже), сгорело и затем было вырублено после пожара не менее 3600 гектаров. Учитывая длительный опыт восстановления лесов на этой территории, а также то, что она в период полномасштабного вторжения вновь стала одним из эпицентров лесных пожаров, именно территория Изюмского лесхоза может быть модельной для исследования и планирования восстановления.
Эти пожарища после пожаров в 90-х годах засаживали на протяжении почти двух десятилетий, но там до сих пор остаются большие песчаные пустоши, где нет ни одного деревца. Жара, сухая песчаная почва, недостаток влаги и питательных веществ делает все попытки создания лесных культур чрезвычайно сложными.
Что происходит в уничтоженных боевыми действиями лесах?
Пока что не опубликованные в научных изданиях исследования дают неоднозначную картину того, что происходит с органическим миром лесных экосистем: растениями, грибами и животными.
К примеру, на этапе анализа космических снимков Изюмского леса можно увидеть, что поражены в первую очередь относительно молодые хвойные насаждения. Такие участки не отличаются богатым биологическим разнообразием. В большинстве случаев плантации сосны обыкновенной согласно действующим нормативам в лесном хозяйстве подпадают под сплошную вырубку в возрасте от 60 до 100 лет – в зависимости от состояния насаждений. Это наиболее распространенный тип лесов в прифронтовых восточных регионах Украины.
Вместе с тем в таких древостоях наиболее эффективно обустройство военных позиций: сосны, в отличие от листопадных деревьев, имеют зеленую крону в течение всего года, а молодые и среднего возраста насаждения сосны являются значительно более плотными, чем старовозрастные, обычно разреженные боры с многочисленными полянами. В старом возрастном бору с богатым биоразнообразием ни оккупантам, ни ВСУ не выгодно обустраивать позиции: они просто хорошо просматриваются из разведывательных дронов.
Таким образом, тактические преимущества или недостатки определенных типов лесов сместили разрушительное влияние войны на относительно молодые массивы с меньшим биологическим разнообразием. Субъекты хозяйствования в лесах предпочитают заготовку древесины на более старых участках леса, что приводит к прицельному уничтожению территорий с наибольшим биоразнообразием. Поэтому именно в мирные времена на этой территории были известны случаи гибели гнезд орлана-белохвоста (2 случая) и орла-могильника (3 гнезда), в то время как из-за боевых действий в Изюмских лесах не было уничтожено ни одного гнездового участка этих видов.
Особая ситуация возникла в Серебрянском лесничестве в Луганской области, где в результате длительного постоянного прохождения линии фронта посреди леса постепенно разрушение охватило все типы древостоев — и молодой лес, и старый. Но такое сокрушительное воздействие ограничено относительно небольшой территорией на непосредственной линии столкновения.
Что становится препятствием для возобновления лесов?
Восстановлению любых природных территорий должно предшествовать их разминирование, поскольку безопасность работников лесной отрасли — на первом месте. Следует учесть, что леса стоят в третьей, последней очереди на разминирование после населённых пунктов и сельскохозяйственных земель.
По мнению профессора Валентины Мешковой, заведующей лабораторией защиты леса Украинского научно-исследовательского института лесного хозяйства и агролесомелиорации им. Г.М. Высоцкого, именно разминирование является одной из самых больших проблем послевоенного восстановления лесов.
“В Германии еще не все разминировано со времен Второй мировой войны. Так что в Украине этот процесс может длиться десятилетиями…”, — отмечает в комментарии для UWEC Work Group профессор Валентина Мешкова. Недавно она принимала участие в Немецко-украинском политическом диалоге (APD) по земельным вопросам с целью изучения опыта в сфере очистки территорий от взрывоопасных предметов и перспектив использования этого опыта в Украине.
По мнению ученой, можно надеяться на естественное возобновление лесов, когда часть территорий остается недоступной для ведения лесного хозяйства на длительное время, как в Чернобыльской зоне.
“Конечно, без присмотра леса не будут иметь того состава и продуктивности, на которые надеется лесная отрасль, но экологические функции они будут выполнять, даже если будут представлены так называемыми “малоценными” породами”, – считает Мешкова.
Не помешает такому лесу и мертвая древесина. Некоторые лесоводы отмечают, что ее необходимо изымать из природы, но ученая отмечает, что пожарища, где сгорели все деревья, не являются ячейками вредителей. Даже наоборот, там могут развиваться редкие виды:
“Наличие мертвой древесины (прежде всего — сухостоя) не опасно. Если дерево погибло (крона отсутствует), но древесина сохраняет влагу, то в ней могут развиваться редкие виды. Некоторые из них связаны с грибами, участвующими в разложении древесины, или другими группами организмов”.
Пока рано говорить о возможности масштабного лесовосстановления в этих массивах, прежде всего – из-за их плотного заминирования. Пораженные войной леса не являются опасными очагами “вредителей”, а в некоторых случаях, напротив, могут быть убежищем для редкой флоры и фауны.
Могут ли боевые действия положительно повлиять на леса?
В некоторых случаях война оказала даже положительное влияние на биоразнообразие прифронтовых лесов, которое проявилось в следующих трансформациях:
1. Уничтожение искусственно созданных одновозрастных лесов, состоявших из одновидовых насаждений. Обычно такие леса представляют собой плотные плантации сосны обыкновенной (Pinus sylvestris), не имеющей богатого биоразнообразие и более тяготеющей к старым разреженным участкам леса. Например, некоторые редкие растения, такие как прострел луговой (Pulsatílla pratеnsis) и прострел раскрытый (Pulsatilla patens), а также ковыль-волосатик (Stipa capillata) и ковыль песчаный (Stipa borysthenica) предпочитают разреженные боры, лужайки, просеки. То же можно сказать о редкой змее — медянке обыкновенной (Coronella austriaca). Очень редкий величественный пернатый хищник – могильник (Aquila heliaca) предпочитает гнездиться в остатках старого бора среди открытых просторов песчаной степи или вырубок и пожарищ. Замена разреженных лесов с открытыми песками на плотные плантации сосны привела в частности к исчезновению на Северском Донце и Осколе редкого вида птиц — авдотки (Burhinus oedicnemus).
2. Из-за заминирования почти невозможно ведение интенсивного лесного хозяйства в борах в долине нижнего Днепра, Северского Донца и Оскола. Поэтому насекомые и другие наземные беспозвоночные, птицы, мелкие млекопитающие, грибы, растения определенное время будут оставаться вне антропогенной нагрузки. Наличие мин для них не является угрозой, а наоборот – фактором, который хотя бы на некоторое время обеспечит сохранение их местообитаний, уцелевших после многих лет “мирного лесного хозяйствования” и боевых действий. В то же время крупные животные, особенно лоси, очень сильно страдают из-за мин и локально могут даже исчезнуть.
3. Привлечение внимания к проблеме охраны лесов. Ужасные картины выжженных и изуродованных взрывами лесов привлекают внимание не только к необходимости восстановления поврежденных массивов, но и к бережному отношению к уцелевшим лесам и их всесторонней охране в мирном будущем Украины.
Таким образом, сложилась несколько странная ситуация: одни участки прифронтовых лесов превращены в пепелища, а другие, наоборот, все больше и больше напоминают заповедные урочища.
Почему возобновление лесов, существующее в Украине сейчас, нельзя назвать “полезным”?
Несмотря на возможность естественного возобновления леса на пепелищах и плотную заминированность многих территорий, искусственное восстановление лесов (лесонасаждение) уже началось.
Согласно данным, предоставленным нам Государственным агентством лесных ресурсов Украины, в 2023 году было восстановлено 61.7 га поврежденных войной лесов, а в первой половине 2024 года – 66.2 га.
Проблема в том, что облесение происходит не только там, где леса существовали до начала боевых действий, но и там, где лесов никогда не было. Со стороны государственной власти всячески поощряется создание новых массивов из “миллиардов деревьев” – как вклад лесоразведения в противодействие глобальному потеплению, а с 2022 года – еще и компенсацию потерянных из-за войны лесных массивов. Причем речь идет именно о создании с “нуля” новых лесных массивов на нелесных землях, часть из которых в исторический период не была покрыта древесной растительностью.
По данным Государственного агентства лесных ресурсов Украины, в 2021-2023 годах создано 10,9 тыс. га новых лесов. В значительной степени эти площади относятся к новым, ранее не покрытым лесом участкам. И в большинстве своем это, к сожалению, не карьеры, терриконы или деградированные сельхозугодия, а степные овраги, балки, то есть, ценные природные открытые ландшафты и территории, которых так мало осталось в спектре природных биотопов Европы. Именно такие территории являются местом сохранения практически трети всех редких видов животных и растений в Украине. Так что создание лесов там, где их до того не было – вредит природе, а не помогает.
Алексей Василюк, руководитель общественной организации “Украинская природоохранная группа” отмечает: “Логичным является использование древесных насаждений как части рекультивации терриконов, карьеров и других промышленных объектов, а также для восстановления уничтоженных войной или вырубленных лесов”. Деградированные сельскохозяйственные земли, потерявшие плодородные почвы, тоже могут быть использованы для создания новых площадей лесов. Если почвенные условия в целом позволяют высаживать определенные виды деревьев. Но в некоторых местах создать жизнеспособные плантации сосны обыкновенной невозможно. Например, на достаточно плотных и богатых органикой землях сельхозугодий, ведь сосна — это дерево, которое приспособлено именно для песчаных грунтов. На плодородных почвах сосны болеют и гибнут.
Этот же тезис подтверждает и Валентина Мешкова: “Леса на бывших сельскохозяйственных землях часто растут нормально до 30 лет, а затем их поражают возбудители болезней, в частности возбудители корневых гнили (корневая губка). Одной из причин стремительного распространения заболеваний считают наличие уплотненного вследствие многолетней пахоты слоя почвы на определенной глубине. Через этот слой не могут пробиться корни деревьев, а ослабленные деревья заражают патогены. Другой причиной считают обогащенный органикой пахотный слой почвы, который является благоприятным для развития патогенных грибов. Такая почва более пригодна для роста лиственных деревьев и кустов, тогда как сажают на таких землях преимущественно сосну” – отмечает профессор.
Вместе с тем Валентина Мешкова считает, что на рекультивируемых землях следует сажать леса для хозяйственного пользования. Это будет предотвращать развитие эрозии почвы, деревья будут выполнять экологические функции, создавать благоприятные условия для произрастания других видов растений, животных и грибов. С эстетической точки зрения, говорит Мешкова, такие участки будут выглядеть лучше.
О создании новых лесов на степных участках эксперты высказывают принципиальную позицию против: “Прежде всего отметим, что степи — наиболее поврежденный человеческой деятельностью ландшафт Европы. Сейчас на нашем континенте осталось менее 10% от степей, которые были еще 200 лет назад. В таких условиях даже обычные степные виды растений и животных потеряли большую часть своего ареала и должны быть признаны редкими” — говорит Алексей Василюк.
Один из “железных” аргументов сторонников “степного лесоразведения” или создания лесов на месте степей является то, что леса, якобы, очень хорошо аккумулируют углерод (из углекислого газа – вследствие процесса фотосинтеза), депонируют его в древесину и, таким образом, новые лесные массивы являются отличным механизмом уменьшения концентрации углерода в атмосфере. Однако, по словам Алексея Василюка, в условиях засушливого степного климата, особенно на фоне глобального потепления, депонирование углерода в виде древесины лесов является крайне невыгодным вкладом: “Деревья растут, депонируют углерод, в основном в виде твердой древесины. Но засушливость климата, высокие летние температуры становятся с каждым годом все более и более экстремальными. И вот в один прекрасный день вспыхивает лесной пожар в таком степном насаждении. И весь углерод, который был депонирован в виде древесины за многие годы, через считанные часы попадает обратно в атмосферу. Причем сразу в “удобном виде” парникового газа СО2” – говорит Алексей.
По мнению Василюка, некоторые поврежденные войной территории и деградированные сельхозугодия в степной зоне следует переводить не в лесные культуры, а создавать степные массивы. То есть применять методики ревайлдинга — возвращение поврежденных территорий в природное состояние, при этом восстанавливая наиболее редкую в Европе степную растительность с высоким уровнем биоразнообразия. Эксперты считают, что это была бы хорошая альтернатива “степному лесоразведению”.
И опять-таки, восстановление степной растительности является более рациональным, в качестве фактора противодействия глобальному потеплению, в условиях природной зоны степей. Как отметил Алексей Василюк, в каждой природной зоне наиболее распространен характерный для нее тип растительности, который является лучшим “депо” для углерода. В степях травянистые растения депонируют углерод в основном в виде гумуса и подземных частей растений (корни, клубни, луковицы, корневища). Как известно, при степных пожарах ни подземные части, ни гумус не горят и поэтому большинство депонированных за годы углерода не попадет обратно в атмосферу.
Со своей стороны лесохозяйственные структуры очень активно продвигают идеи облесения всех открытых (нелесных) территорий. И причины такого единодушия среди “лесников” очевидны – это бюджетное финансирование программ, которые лесхозы получают или потенциально могут получить. По данным Государственного Агентства лесных ресурсов Украины в 2021 году на создание новых лесов и восстановление вырубленных ранее и уничтоженных войной массивов было выделено 43 миллиона 565.6 тыс. гривен, в 2022 году – 25 миллионов 770.2 тысячи гривен, в 2023 году – 76 миллионов 45 , а в 2024 году — 163.4 миллиона гривен. То есть финансирование программы создания новых лесов Украины набирает обороты. Конечно, все структуры, задействованные в таких проектах, очень заинтересованы в продвижении идеи создания новых лесов, поскольку процессы могут длиться годами, как и их бюджетное финансирование.
В любом случае, создание новых лесов совершенно не имеет отношения к последствиям войны и лесам, пострадавшим во время боевых действий. Так что получается, что пострадали леса в одном месте, а “восстанавливать” их предлагают в другом, более угодном, где можно использовать выделенные на восстановление средства. К сожалению, такой подход не только уничтожает ценные степные участки, но и не помогает решить проблемы собственно лесов, которые во время войны действительно получили колоссальные повреждения.
Каково будущее лесов послевоенной Украины?
В первую очередь отметим, что в любой природной экосистеме есть “запас прочности” и достаточно много естественных механизмов для восстановления, если человек не будет глупо вмешиваться в этот сложный процесс. Война, конечно, нанесла большой ущерб лесам во многих восточных и некоторых южных частях Украины. Но есть надежда на естественное возобновление лесов — даже если человек не сможет напрямую сделать это сам.
Российская агрессия действительно привела к потере ряда лесных массивов, частично уничтоженных пожарами, взрывами и незапланированными рубками без дальнейшего лесовосстановления. Но масштабы этих потерь, если исходить из позиции влияния на биологическое разнообразие, значительно меньшие, чем от вырубок леса и различных пожаров в мирное время. Вместе с этим остаются шансы на естественное восстановление лесов, что особенно важно в условиях, когда значительные площади поврежденных лесных насаждений и природных лесов недоступны для восстановления человеком из-за их плотного заминирования.
Когда же дело дойдет до восстановления лесных массивов человеком, нужно будет создать дифференцированный подход. На многих участках сухих песков, например, на Олешковских песках и местами в Изюмских лесах, восстановить сгоревшие насаждения деревьев не удастся, и поэтому более рационально — позволить восстановиться песчаной степи с небольшими рощами берёз, осин и ольх во влажных низовьях и оврагах.
Война сделала более актуальной проблему лесовосстановления и создания новых лесных массивов – лесоразведения. К сожалению, невозможность быстро ликвидировать последствия российской агрессии в лесах Украины сместила акценты по возобновлению пострадавших лесов на создание новых массивов, и часто новые леса высаживаются там, где категорически нельзя проводить лесоразведение. К примеру, на ценных и последних в Украине участках степей. Вместе с тем, ученые предлагают изменить тактику и проводить облесение рекультивированных земель (терриконы, карьеры), а также некоторых участков деградированных сельхозугодий. При наличии соответствующих грунтовых условий.
Напоследок стоит отметить, что уже сейчас необходимо проводить работу по созданию новых природоохранных территорий и расширять сеть природно-заповедного фонда как в еще сохранившихся старых лесах, так и на последних степных участках.
Главное изображение: Участок леса возле с. Оскол (Красный Оскол), Изюмский район. На фото можно увидеть масштабы уничтожения лесов и пострадавшие относительно молодые сосновые культуры. Старые же боры уцелели, хотя совсем рядом бушевало пламя пожаров. Автор фотографии: Станислав Витер
