Интервью со Светланой Романко в рамках подкаста The Eurasian Climate Brief

Экспертка и соредакторка рабочей группы UWEC Ангелина Давыдова и двое ее коллег Натали Зауэр и Борис Шнайдер являются со-ведущими подкаста The Eurasian Climate Brief. В одном из последних эпизодов они побеседовали со Светланой Романко, юристом и экологом, основательницей и директоркой украинской общественной организации «Razom We Stand».

Светлана рассказала об акциях и кампаниях последних месяцев, направленных на различные цели – от призывов к полному запрету импорта российского ископаемого топлива до противостояния с генеральным директором Total и российскими делегатами на COP 27.

– Как вы думаете, насколько война повлияла на климатический саммит ООН?

С самого начала российского вторжения в Украину и сегодня, во время проведения COP27, нам – украинской делегации, активистам, поддержавших нас во время саммита, многим журналистам, в том числе международным – ясно, что необходимо покончить с глобальной зависимостью от индустрии ископаемого топлива, которая спонсирует военную машину агрессоров. Смертоносные конфликты не только у нас, но и в других частях света, в Африке, Латинской Америке и Азии, финансировались и подпитывались угольной, нефтяной и газовой промышленностью. Эта индустрия спровоцировала вторжение в мою страну в этом году, привела к климатическому кризису, угрожающему будущему человечества. Поэтому мы стараемся сделать так, чтобы об этом говорили во время COP27.

Тема вторжения звучала достаточно громко в первые два дня на саммита. В трехминутных программных докладах почти все мировые лидеры упоминали войну в Украине, однако не предложили конкретных решений.

Поэтому на третий день мы провели пресс-конференцию, целью которой было показать необходимость реальных действий в борьбе с индустрией ископаемого топлива.

– Считаете ли вы, что этот призыв принес результаты?

Я бы сказала, что нам предстоит сделать еще много работы. Нас не смутило то, что этот призыв не был реализован полностью или не был принят во время переговоров COP. К сожалению, я вижу, что происходит – настойчивое требование добычи газа в африканских странах для обеспечения европейского спроса после отказа от российского углеродного топлива. То есть фактически переориентация рынков. Для меня это стало одним из главных разочарований нынешнего COP27.

Поэтому мы ведем кампанию как против вторжения в Украину, так и против увеличения добычи газа в Африке. Потому что как представители гражданского общества мы хотим не только призвать к отказу от российского ископаемого топлива, чтобы положить конец войне в нашей стране, но и отказаться от ископаемого топлива как такового. Мы не считаем правильным то, что добыча должна просто перенестись в другое место.

Кроме того, мы заметили, что лоббисты ископаемого топлива увеличили свое присутствие и составили почти четверть от общего числа климатических переговорщиков. Многие из них были в делегациях России, Саудовской Аравии, а также Объединенных Арабских Эмиратов, которые будут принимать COP28 в следующем году. Для меня такое активное присутствие лоббистов ископаемого топлива – это очень плохой сигнал. Наши партнеры опубликовали исследования, согласно которым на COP27 присутствовало 636 представителей углеродного лобби. Я не думаю, что наличие такого большого количества сторонников ископаемого топлива на саммите поможет нам достигнуть каких-либо положительных договоренностей по отказу от него.

– Можете рассказать нам больше о фокусе украинской делегации в этом году и украинских активистов в частности? Вы говорили о важности постепенного отказа от ископаемого топлива. Как общались между собой украинские чиновники и украинские активисты, насколько их цели совпадали?

Впервые в истории у нас на саммите COP был свой украинский павильон. В его работе участвовали разные политические лидеры, гражданские активисты, а также журналисты. Мы старались объединить усилия и работать вместе как с чиновниками, так и с представителями общественных организаций. Все диалоги были очень плодотворны и успешны.

Если говорить о Razom We Stand, то на COP 27 мы в основном руководили стратегической коммуникационной работой. Так, в рамках нашего украинского павильона мы провели два мероприятия, посвященных восстановлению Украины с использованием «чистой» климатически нейтральной энергетики. Мы также рассказали о недавно опубликованных нашими партнерами исследованиях данных о российском экспорте, в первую очередь нефти, и о роли Турции в предоставлении возможностей для дальнейшего экспорта российского ископаемого топлива в ЕС и США в обход санкциям. Также наша работа была посвящена тому, чтобы настаивать на полном эмбарго на импорт нефти и газа, что также включало заявления против новых разведок газа и новых газовых инвестиций, которые в случае реализации могут оставить нас в сильной зависимости от ископаемого топлива на многие годы вперед.

Мы также смогли встретиться со многими важными политическими деятелями, которые посещали наш павильон. Например, с Франсом Тиммермансом, с которым смогли поговорить о полном эмбарго на газ.

Многие журналисты посетили павильон, что позволило рассказать всему миру о нашей позиции. Мы уже насчитали около 120 публикаций в изданиях, которые ежедневно читает около 20 миллионов человек. Поэтому я считаю, что работу павильона уже можно назвать успешной. Мы также организовали несколько акций вместе с украинской делегацией. Вместе работали и продолжаем работать над тем, чтобы добиться ответственности России за военные преступления, как экологические, так и климатические. Также мы работаем над реализацией повышения наших возможностей по достижению климатических целей и по восстановлению Украины зеленым путем, который мог бы дать глобальный импульс для перехода на чистую энергию во всем мире.

– Как вы думаете, насколько эти цели имеют шансы на реализацию? Я имею в виду, что сейчас будет очевидный интерес политиков и активистов к тому, чтобы заявить себя на вашей стороне. Так же, как политики стремятся опубликовать фотографии с Гретой Тунберг, например. Как вы думаете, реально ли добиться постепенного отказа от использования ископаемого топлива и трибунала по экологическим военным преступлениям?

Если честно, то я не считаю, что мы просто позируем для фотографий с политическими лидерами. Мы являемся частью принятия политических решений. В частности, оказываем давление на политиков Европейского Союза, а также США, чтобы они продолжали повсеместный отказ от ископаемого топлива. Я думаю, что наши действия могут быть достаточно успешными. Но, как вы знаете, в Украине недавно произошло самое большое отключение света за всю нашу историю, и сейчас восемь миллионов людей не имеют доступа к базовому электроснабжению. В частности, в городе, где я живу, люди могут пользоваться электричеством только по час-два за день. От войны пострадали не только восточные и южные регионы, но вся страна в целом. Я даже не говорю о многочисленных человеческих потерях и огромных разрушениях многих наших городов и инфраструктуры, включая энергетическую. При этом мы стоим на пороге зимнего сезона, который будет холодным.

Наша главная цель — положить конец войне. Этого можно достигнуть, сократив все финансовые вложения в индустрию ископаемого топлива Путина и России. Мы ведем настойчивую кампанию, чтобы добиться этого, и мы уже получили эмбарго на уголь от ЕС и частичное эмбарго на нефть. Сейчас мы проводим кампанию по ограничению цен на нефть. Мы хотим, чтобы потолок снизился до 20 долларов за баррель.

Мы также проводим кампанию по ограничению цены на газ, по запрету страхования морских перевозок для российских судов, которые все еще транспортируют нефть во многие страны. ЕС остается главным потребителем российского ископаемого топлива, хотя его доля за время вторжения значительно сократилась. Мы не можем серьезно заниматься «зелеными» реформами, пока не закончим войну.

Прекращение инвестиций и деловых связей с Россией в области индустрии ископаемого топлива проложит путь к постепенному отказу от углеродных энергоресурсов по всему миру. То, как мы боремся с одним диктатором и страной, ранее владевшей наибольшими долями нефти и газа и доминировавшей в мировом снабжении ими, на многие годы вперед покажет, как мы можем бороться с диктатурами и энергетическим кризисом.

– Вернемся к самому COP. Вы участвовали в акции протеста во время официального сайд-ивента России, приведшей к лишению вас аккредитации в ООН. Можете ли вы рассказать нам об этом подробнее?

Это была совместная акция многих активистов: украинских, польских, немецких и других. Мы знали, что Россия будет проводить сайд-ивент. До этого российских делегатов мы вообще нигде не могли увидеть. Они присутствовали на СОР, но были не заметны для нас.

Я уверена, что они проводили свою пропаганду за закрытыми дверями, чтобы «протолкнуть» больше нефти и газа и ослабить санкции против российской экономики.

Во время акции протеста мы говорили правду, называя Россию государством-террористом, которое осуществляет геноцид, пытает и убивает наших людей уже девять месяцев, которое уничтожает нашу природу и климат своей войной, основанной на ископаемом топливе. Убивает не только нас, но и все человечество.

Миллионы людей уже сегодня переживают вызванные войной кризисы. Во всем мире наблюдается рост стоимости жизни. Особенно сильно последствия ударили по наиболее уязвимым слоям населения. Это кризис, который охватил мир. Это разрушение моей страны. И я даже не могу по-настоящему выразить свое горе и негодование, которое мы почувствовали, когда увидели, что российская делегация приехала на саммит и старается делать вид, что ничего не происходит, заниматься своими делами, как обычно, просто беседуя об улавливании углерода с помощью высадки деревьев. О чем они говорят???

Вы ведете против нас войну много месяцев, с жестокостью, которую мы никогда раньше не видели. Вы убиваете нашу природу, разрушаете наш климат ракетами и выбросами. Я даже не говорю о цене, которую платят украинцы, чтобы оставаться стойкими и бороться за свою свободу. Однако никуда не денешь выбросы от обстрелов, военной техники, никуда не денешь выбросы от сожженного на финской границе газа, когда ЕС отказался от его закупки, от повреждения газопроводов «Северного потока»…

На мой взгляд, плохо не то, что газопроводы были повреждены. Изначально плохо то, что они были построены. Вся Европа зависит от российского ископаемого топлива, а российская официальная делегация говорит о выбросах, которые они не планируют сокращать. И о посадке деревьев как способе компенсации… Для меня это просто высшая форма лицемерия. Конечно, мы встали и начали говорить. Я просто сказала, что они не должны быть здесь, а должны стоять перед международным судом и нести ответственность за экологические преступления и преступления против человечества.

А после нас журналист BBC прямо спросил, собирается ли Россия компенсировать экологический и другие виды ущерба, нанесенные Украине. Его тоже вывели из зала, где проходила встреча, а аккредитацию приостановили.

Поэтому я не думаю, что мы могли бы свободно на публичном мероприятии обращаться к лицам, которые там были, чтобы получить объяснения. Это во-первых. Во-вторых, я совсем не волновалась, потому что мы и так планировали уйти. Мы не желали оставаться и слушать их. Мы просто хотели, чтобы они услышали наши сообщения. Потому что это своего рода справедливость, когда вы говорите напрямую со своим обидчиком. Это позволяет показать миллионам людей, что мы все еще надеемся и боремся за справедливость.

Наконец, эта акция попала в национальные новости в Европе и США. Мне говорили люди из Украины и всего мира, что она вдохновила их тоже встать, говорить правду власти и бороться за справедливость.

Когда мы прервали выступление русских чиновников, они прекратили его. Они ничего не говорили, просто слушали, не выражая никаких эмоций, но я думаю, что они, конечно, такого не ожидали. И действительно, молодые активисты, особенно из Украины, присутствовавшие на этом сайд-ивенте, были очень смелыми. Я восхищаюсь этой молодежью, потому что там сидело действительно много людей, и все они встали и начали выходить.

Кроме того, половина присутствовавших на мероприятии были из российской делегации, включая представителей «Газпрома» и «Роснефти». Я счастлива, что они смогли услышать это обращение.

– Были ли во время СОР еще какие-то акции протеста, связанные с войной?

Да, была одна акция против войны, финансируемой продажей ископаемого топлива, за мир и преодоление климатического кризиса, которую мы организовали совместно с различными движениями, в том числе Fridays for Future. Ее осветили многие международные СМИ, ведь это была единственная акция, организованная украинскими активистами и имевшая непосредственное отношение к войне. Конечно, были десятки других акций, в которых мы участвовали как представители гражданского общества. Но на COP27 мы смогли провести мероприятия только внутри саммита, на территории ООН. За его пределами на улицах египетских городов мероприятия не проводились.

– Таким образом, ваши выступления позволили обратить внимание на более широкую тему подавления свободы слова и активизма в Египте. Также мы видели, как вы задавали неудобные вопросы некоторым представителям бизнеса, в том числе представителям компании Total, про их работу в России. Можете ли вы рассказать нам подробнее, что вы спрашивали?

Да, я смогла задать только один вопрос: «Будете ли вы использовать свои кровавые российские деньги для восстановления Украины?» Вопрос был обращен к Патрику Пуянне, генеральному директору Total Energies. Он точно не ожидал этого вопроса, был очень удивлен и ответил, что совместно с многими другими компаниями, включая Wintershall в Германии, British Petroleum в Великобритании, Total планирует вложить свои финансы в восстановление Украины. Я не считаю, что это оптимальное решение, но это то, что можно сделать, чтобы заставить их извлечь урок из того, что нельзя зарабатывать на гибели людей и природы.

– Вы до сих пор общаетесь с ними по этому поводу? Вы продолжаете оказывать давление на компании?

Да. Мы стараемся делать это постоянно. В конце апреля – в мае мы заблокировали собрание акционеров Total Energies в Париже. Мы провели акцию с участием многих активистов из международных организаций. Так что эта встреча не состоялась. После этого мы совместно с французскими юристами составили дела и подали в суд против Total Energies за причастность к российским военным преступлениям и их финансированию. Это дело было подано прокурору по статье о терроре и военных преступлениях во Франции, и мы ожидаем, что его офис начнет расследование, которое действительно поможет нам доказать, что Total косвенно причастен к поддержке российского военного вторжения.

– Впечатляющая работа. Светлана, впервые с начала климатических переговоров ООН был создан так называемый фонд ущерба и убытков. Что вы думаете об этом, кто будет финансировать этот фонд?

Я могу считаю, что это хорошее решение, которое было наконец-то принято после многочисленных запросов от многих активистов гражданского общества и политических организаций. Но мне действительно интересно, как мы смогли договориться по этому вопросу, и почему развитые страны не в состоянии сократить свои выбросы и отказаться от ископаемого топлива или инвестировать в эти усилия больше, чем просто возмещать ущерб и убытки странам, которые сейчас борются с последствиями изменения климата.

Как юрист по защите окружающей среды и активистка, я считаю, что было бы гораздо более эффективным решением предотвратить потери и убытки, чем бороться с ними. И, насколько мне известно, существует большой пробел в обещаниях и их реализации. Так как с 2015 года эти обещанные деньги не поступали в фонды убытков. Поэтому надеемся, что этот инструмент финансовой компенсации все же принесет определенные изменения для наиболее пострадавших стран. Но я думаю, что нам нужно пересмотреть общую структуру того, как развитые страны привлекаются к ответственности за большие объемы выбросов.

– Многие комментаторы ссылаются именно на тот факт, который вы только что указали – на то, что не были приняты реальные даты постепенного отказа от ископаемого топлива, не обозначены решения по данному вопросу. В частности, не было согласовано никаких ограничений. А некоторые комментаторы даже назвали этот СОР еще одной упущенной возможностью, еще одним утраченным годом. Поэтому многим наблюдателям показалось, что этот фонд убытков и ущерба является своеобразной компенсацией за то, что у нас нет ограничений на добычу ископаемого топлива. Вы тоже считаете, что это было сделано преимущественно потому, что просто не было политической воли или, скажем, политической возможности ограничить добычу ископаемого топлива на глобальном уровне?

Я считаю, что политическая возможность и определенная сила воли со стороны некоторых стран была проявлена. Мы увидели, например, что Индия только в этом году выразила готовность постепенно отказаться от ископаемого топлива, потому что она была среди 80 стран, поддержавших отказ от ископаемого топлива в окончательном решении.

Это, безусловно, уникальная возможность кардинально изменить нашу экономику, политику, осуществить переход на климатически нейтральную энергию повсюду. С начала полномасштабного вторжения в Украину мы знали, что эта война может стать ключевым и поворотным моментом в борьбе с глобальным потреблением энергии и климатическим кризисом одновременно.

Это подтвердил и недавно занявший свою должность директор МАГАТЭ. Он заявил, что собранные данные доказывают – перед нами открывается окно возможностей повсеместного перехода на возобновляемую энергию, нам просто нужно больше инвестиций и больше политической воли. Я думаю, что мы готовы к этому. Правда, сегодня мы вынуждены использовать нашу политическую волю для того, чтобы оказать огромное давление гражданского общества как на спрос, так и на предложения по потреблению ископаемого топлива.

Однако я оптимистка, я не могу сказать, что разочарована саммитом. Это не первый COP, на котором я присутствовала. И я знаю, что разговоры зачастую остаются лишь разговорами, а реальные действия – это нечто другое. Поэтому я на стороне тех, кто призывает не разочаровываться результатами COP, так как это становится плохим сигналом для инвесторов. Видя наше разочарование, они начинают думать, что мы не можем произвести никаких серьезных изменений, чтобы сократить потребление ископаемого топлива. Важно дать им понять, что переход возможен, что мы не должны финансировать углеродную энергетику. Ведь главное изменение, которого мы ожидаем, что крупные финансовые потоки можно будет перенаправить на возобновляемые источники энергии.

И именно так мы сможем освободиться от зависимости от ископаемого топлива, остановить войну, финансируемую ископаемым топливом. Так мы сможем покончить с вторжением в мою страну, сократив до минимума экономические доходы России от продажи нефти, угля, газа, атомного топлива. Пускай углеродное топливо останется в земле. В России все еще есть 20-23 месторождения, которые не были активированы и мы хотим, чтобы этого никогда не произошло. Это и будет сигналом для всех других политических режимов, основанных на продаже ископаемого топлива, таких как Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты. Мы должны показать, что сейчас нет возможности создать новую инфраструктуру для нефти, газа и угля.

– Итак, если я вас правильно понял, на самом деле основная работа, по крайней мере значительная ее часть, должна выполняться в период между саммитами. Поэтому нам не стоит слишком сосредотачиваться на определенных неудачах по достижению договоренностей на самом COPе, а сосредоточиться на том, чтобы смотреть, какая реальная работа выполняется в период между встречами.

Конечно, саммит это еще один шанс для нас, как для представителей гражданского общества, присутствовать на переговорах в официальной зоне COP. Хотя мы имеем другой статус и не можем быть стороной в этих переговорах, мы все еще можем выполнять работу в промежутках между встречами, чтобы усилить и использовать давление на следующем COP.

Вы правы, когда говорите, что до следующего СОР, который пройдет в Объединенных Арабских Эмиратах, нужно многое сделать. На СОР27 делегация из ОАЭ составила тысячу человек, а то и больше. И мы непосредственно с ними обсудили, чтобы на следующем саммите нам, как представителям гражданского общества, был предоставлен доступ ко всем лицам, принимающим политические решения.

Если же говорить об Украине, то на этой встрече мы заявили о необходимости отстроить Украину «зеленой», потому что наше правительство сейчас строит планы, как удовлетворить потребности людей, например, в жилье, в отоплении, и так далее. Мы хотели бы выстроить новую экономику, зеленую экономику, которая не будет базироваться на ископаемом топливе… Сейчас разрушено 40% энергетической инфраструктуры [Украины]. Поэтому мы надеемся, восстановление страны даст всему миру импульс перехода к устойчивым практикам и поспособствует борьбе с нефтяными диктаторами и энергетическим колониализмом.

Источник иллюстрации: Klassekampen