Экспертка и редакторка UWEC Ангелина Давыдова и двое ее коллег, Натали Сауэр и Борис Шнайдер, являются со-ведущими подкаста The Eurasian Climate Brief. В одном из последних выпусков они поговорили с Сашей Мюллер-Креннером, генеральным директором Deutsche Umwelthilfe (Environmental Action Germany), ведущей организации по защите окружающей среды, охраны природы и прав потребителей в Германии.
В 2020 году данная организация подала иск в Высший административный суд Германии против строительства «Северного потока — 2» из-за возможных утечек метана. В том числе, в результате потенциальных террористических актов. Хотя Мюллер-Креннер проиграл эту судебную тяжбу, история показала, что на самом деле он выиграл спор.
Напомним, что в конце сентября был обнаружен ряд утечек в газопроводах «Северный поток-1» и «Северный поток-2», связывающих Россию с Европой. В совместном письме в Совет Безопасности ООН Дания и Швеция заявили, что произошло как минимум два взрыва в эквиваленте нескольких сот килограммов тротила, вызвавшие крупные утечки в Балтийское море.
Мы приводим текстовую версию подкаста The Eurasian Climate Brief, в котором его авторы поговорили с Сашей Мюллером-Креннером о последствиях этой аварии для окружающей среды.
The Eurasian Climate Brief: Мы знаем, что у нас есть три относительно большие утечки, и что вдобавок к этому, похоже, есть еще одна меньшая. И прямо сейчас из всех них вытекает метан (интервью было взято в конце сентября – примечание UWEC Work Group). Так как трубопроводы находятся на 70-80 метров ниже поверхности, это означает, что газ в виде пузырей проходит через всю толщу воды, а затем попадает в воздух и, в конце концов, в атмосферу. При этом метан — очень мощный парниковый газ, который способствует усилению парникового эффекта. Можно ли уже сейчас оценить влияние аварии на климат?
Саша Мюллер-Креннер: Действительно, метан является парниковым газом, который накапливается в атмосфере и не изымается естественным или искусственным путем. Если мы посмотрим на период в 20 лет, то увидим, что одна молекула метана в 80 раз превышает влияние на парниковый эффект одной молекулы CO2.
Так, объем уже вытекшего из газопровода метана равен половине годовых выбросов такой страны как Дания. А если перевести этот показатель в CO2, то влияние на парниковый эффект превысит выбросы одной из наиболее крупных угольных электростанций Европы. Так что эффект получается солидный.
Все это звучит очень серьезно. Давайте рассмотрим возможные решения проблемы. Можем ли мы каким-либо образом исправить эти утечки или, по крайней мере, уменьшить значительное негативное влияние, о котором вы только что упомянули? Например, были разговоры о сжигании газа. Это процедура, также известная как сжигание в факелах, которая позволяет снизить концентрацию метана. Возможно, правительства захотят это сделать сегодня?
Саша Мюллер-Креннер: Должен сказать, что на данный момент большая часть ущерба уже нанесена, так как основные объемы метана уже вышли из трубопровода. Сразу после аварии я говорил, что лучше всего было бы открыть трубопровод на немецкой стороне. Если бы Газпром был ответственной компанией, то он начал бы выкачивать газ из трубопровода и на российской стороне, направлять его в сеть хранилищ, где его можно было бы использовать как природный газ. Сжигание его все равно приводило бы к выбросам СО2, но это имело бы гораздо менее опасные последствия, чем неконтролируемые выбросы метана. Однако похоже, что этого не произошло. Не знаю с чем это связано, может быть, с какими-то юридическими причинами.
Другой вариант, который, в принципе, мог бы сработать — это сжигание метана в факелах. Однако из-за больших неконтролируемых выбросов, которые у нас были, я думаю, что власти приняли решение отказать от него. Сжигание газа в таких объемах было бы слишком опасно и стало бы серьезным риском для морской среды или морского транспорта. Поэтому от идеи с факелами отказались.
Последний вариант, который был рассмотрен – можно ли было быстро устранить утечки. Но дело в том, что течи оказались слишком велики и временный ремонт не помог бы. В долгосрочной перспективе необходимо будет исправлять сами трубы. А это можно будет сделать только тогда, когда трубопроводы окажутся пусты. Как видите, в своих рассуждениях мы возвращаемся к исходной точке.
Были ли какие-либо контакты между «Газпромом» и европейскими правительствами по вопросу аварии?
Саша Мюллер-Креннер: Насколько мне известно, это одна из проблем с которой мы сталкиваемся сейчас в обоих трубопроводах. Контактов практически не осталось. Мы знаем, что Siemens Energy, компания, которая построила турбины для обоих газопроводов, до сих пор общается с Газпромом. Поддерживают контакт по крайней мере с маркетинговым отделом Газпрома и компании, которые покупают у него газ. По крайней мере те, которые работают через «Северный поток-1». Но на политическом уровне, похоже, никакой коммуникации нет.
Дополнительная проблема заключается в том, что компания Nord Stream 2, которой принадлежит второй из этих двух трубопроводов, находится в процессе неплатежеспособности. Она практически банкрот. У нее сокращены сотрудники, осталась только маленькая команда и назвать ее «рабочей» нельзя. В основном это юристы, а не эксперты. Что создало дополнительные проблемы при решении ситуации.
Вы знаете, сколько природного газа на самом деле осталось в этих трубопроводах, и в связи с этим другой вопрос – как долго могут продолжаться утечки?
Саша Мюллер-Креннер: Осталось совсем немного. Думаю, что большая часть уже вышла. Как сообщают власти Дании, к выходным (1-2 октября) выйдет последний газ. Возможно утечка превратится к воскресенью (2 октября), но я думаю, что потребуется неделя, чтобы остатки газа попали в Балтийское море, а оттуда в атмосферу.
Конечно же авария выдвинула на первый план вопросы энергетической безопасности. Сегодня озвучивается несколько вариантов ответов на них. С одной стороны, можно еще больше усилить защиту газо- и нефтепроводов, а также ядерной инфраструктуры. Так, например, на этой неделе премьер-министр Норвегии заявил, что страна усилит военный контроль нефтегазовых объектах. С другой стороны, это также может стать стимулом для ускорения перехода к «зеленым» технологиям и дальнейшей децентрализации энергоснабжения в духе возобновляемых источников энергии.
Какой ответ, по вашему мнению, с большей вероятностью преобладает в Европе? Каков тон разговора, который ведется сегодня?
Саша Мюллер-Креннер: Сейчас разговоры в Европе в значительной степени сосредоточены на предстоящей зиме, ценах на энергоносители, а также на том, как поддерживать экономику и сохранять тепло в квартирах.
Думаю, что мы должны учесть все аспекты. Очевидно, что в краткосрочной перспективе стоит сделать так, чтобы подобные аварии или диверсии, какими бы они ни были, не происходили в других районах. Было бы настоящей драмой, если бы норвежские газовые трубы пострадали от подобных аварий. Это действительно вызовет серьезные потрясения в европейской экономике.
Однако также сегодня мы должны аргументировать, почему мы продолжаем соглашаться на данный риск. Почему мы продолжаем использовать крупномасштабную инфраструктуру ископаемого топлива.
Как неправительственная организация мы судились против строительства газопровода «Северный поток — 2». И частью нашего спора всегда были соображения безопасности. Это касается не только климатической, но и материальной безопасности. Часто мы спрашивали у лицензирующих органов: «Что вы будете делать в случае аварии? Что будете делать в случае теракта? Каков ваш аварийный план?» Ответ был один – аварии не будет и крайне маловероятно, что будут террористические акты. Поэтому нет никакого плана на случай чрезвычайных ситуаций.
И это то, что мы видим сегодня. У них просто не было плана, что делать в случае аварии. Целая Европа наблюдает за тем, как трубопроводы опустошаются в атмосферу без какой-либо реакции. Так что же будет дальше? Это большой вопрос. Приведет ли это нас к новым протоколам безопасности для подобных проектов? Приведет ли это к переосмыслению того, имеют ли подобные проекты смысл в будущем, или же нам стратегически необходимо заменить их более устойчивой, резильентной и более климатически дружественной инфраструктурой? Возможно эта новая инфраструктура будет предназначена прежде всего для возобновляемых источников энергии?
И еще один вопрос, который я осмелился бы задать: что будет с этими ржавыми трубопроводами на Балтийском море? Не думаю, что их отремонтируют в ближайшее время. Не думаю, что их вообще нужно ремонтировать. Их зальет морская вода, а это сделает ремонт более сложным. Они будут продолжать разрушаться. И я считаю, что их следует удалить. Они не являются частью экосистемы. А еще они содержат много ценного сырья, много дорогой стали. Поэтому их надо достать со дна и переработать, чтобы использовать с большей пользой.
Какова реакция правительства на голоса, подобные вашему? Что вы слышите в ответ на фразу “Я же говорил вам”?
Саша Мюллер-Креннер: Я вижу, что средства массовой информации подхватывают эти фразы. Конечно, никому не нравится слышать: «Я же вам говорил». Но сейчас именно тот случай, когда такое обращение имеет смысл.
Мы боролись на законных основаниях против проекта газопровода «Северный поток», который всегда был очень популярным проектом в Германии. Он получил широкую поддержку и политической, и экономической элиты. Всегда было непопулярным говорить «нам не нужен этот проект», основываясь на климатических целях.
Думаю, что мы также должны проанализировать, что пошло не так в немецких обсуждениях в последние десятилетия, и как Германия оказалась в зависимости от российского газа. Это во многом было связано с глубоко укоренившимся представлением о том, что надо делать, и с политическими и бизнес-интересами. Политические лидеры Германии и немецкие бизнесмены использовали специфическую немецкую бизнес-модель, основанную на дешевом российском газе. И я думаю, важно понять, кто принял такое стратегическое решение, из-за которого мы оказались в ситуации, в которой мы сейчас находимся. Это может быть непопулярное, но необходимое действие.
Итак, как мы обсудили, что взрывы стали серьезной “климатическое” аварией. Хотя и в меньших масштабах, чем можно было опасаться. Однако такие события угрожают не только нашей энергетической, но и нашей климатической безопасности и жизнеспособности нашей планеты в целом. Как вы думаете, может ли это усилить призывы институтов ООН к странам более серьезно относиться к вопросам климатической безопасности? Например, в последние годы европейские страны, такие как Франция, Великобритания и Бельгия, пытались внести тему климатической безопасности, кризиса и рисков в повестку дня Совета Безопасности ООН, призывая этот орган составлять ежегодные отчеты по климатической безопасности. Россия выступила против этих усилий. Как вы думаете, что может ускорить это движение?
Саша Мюллер-Креннер: В последние десятилетия у нас были академические обсуждения концепции климатической безопасности. И я заметил большой интерес к ней. Так, в последние несколько лет значительное внимание уделяется климатической безопасности не только как к интересной научной идее, но и как к чему-то важному для внешней политики.
Сегодня новый министр иностранных дел Германии Анналена Бербок поставила задачу создать в Германии стратегию национальной безопасности, включающую климатическую безопасность в качестве одной из основных предпосылок. Я считаю, что мыслить в таком духе крайне важно. Климатическая безопасность должна быть одной из основных предпосылок нашего взгляда на безопасность и стратегические интересы Германии и Европы.
Однако также я считаю, что сейчас агрессивная война России против Украины привела к возврату к более традиционному взгляду на безопасность. По сути, мы слышим разговоры о безопасности, которые напоминают мне книги по истории. Это похоже на представления о безопасности, которые были во время Первой мировой войны или во время Второй мировой войны.
Но я верю и надеюсь, что мы сможем добиться прогресса в понимании того, что безопасность — это не просто военная безопасность, но и феномен глобальных изменений. И изменение климата является наиболее заметным — является частью того, как мы должны мыслить о безопасности. Поэтому я надеюсь, что эта идея возобладает и что мы будем и впредь основывать наши подходы к безопасности не только на традиционных военных соображениях.
Фото: Wikimedia Commons
