Перевод с английского: Овчинников Алексей
Мы продолжаем серию интервью с украинскими экоактивистами, экспертами и учеными, занимающимися экологическими последствиями войны. Сегодня мы поговорим с Ольгой Бойко, координаторкой Climate Action Network Восточной Европы, Кавказа и Центральной Азии (CAN ВЕКЦА) и участницей кампании по изменению климата в украинской экологической организации ЕкоДія.
Речь пойдет об основных экологических проблемах, стоящих сегодня перед Украиной, о том, как общественные организации продолжают вести экологическую деятельность в военное время и как международные и региональные сети (в том числе CAN ВЕКЦА) продолжают помогать решить экологические и климатические проблемы в регионе
— Ольга, вы были в Украине в начале войны и живете там до сих пор. Когда вы начали понимать экологические последствия российского вторжения? Когда вы поняли, что война – это катастрофа не только для Украины как государства, но и для природы Украины?
— Когда началось полномасштабное вторжение, первоочередной задачей каждого украинца было добраться до места более безопасного чем то, где ты находился. Оказавшись в безопасности мы начали думать о том, как можем использовать наши сильные стороны, наши знания и платформы, чтобы помочь Украине бороться.
В украинской общественной организации «ЕкоДія» одна из рабочих групп, которую мы создали еще в начале марта, занималась документированием экологических преступлений. Было очевидно, что Россия нацелена на энергетическую инфраструктуру и хранилища топлива, уничтожение которых вызвало бы крупномасштабное загрязнение. Также мы понимали, что бомбардировки, пожары и нарушения целостности чернобыльских почв — все это экологические риски.
— Вы активно участвовали в создании петиции, призывающей «покончить с глобальной зависимостью от ископаемого топлива, питающего военную машину Путина». Цель обращения состояла в том, чтобы остановить импорт российского ископаемого топлива в ЕС. Можете ли вы рассказать нам больше об этой инициативе? Вы добились каких-либо результатов?
— Одной из наших сильных сторон являются общественные кампании и участие в международных сетях. Обнаружив связь между зависимостью ЕС от российских ископаемых видов топлива и высокомерием, с которым российское государство вторглось в Украину, мы решили задействовать все имеющиеся у нас активы. Чтобы показать – деньги, используемые для производства и покупки оружия, поступают в основном от продажи ископаемого топлива.
Петицию подписали более 800 организаций из 57 стран. С тех пор активисты, журналисты, неправительственные организации и представители правительств активно настаивают на введении эмбарго на российское ископаемое топливо. Я считаю, что скорость, с которой эти решения были доведены до Комиссии ЕС, оказалась беспрецедентной.
Конечно, для украинцев каждый лишний день ожидания — это еще один день войны, еще один день обстрелов мирных кварталов, нашей земли. Поэтому у нас было много опасений по поводу скорости введения санкций.
Мы просили ввести полное эмбарго на все виды российского ископаемого топлива, в том числе и на уран. В США с 8 марта запретили нефть, сжиженный природный газ и уголь, но ЕС продемонстрировал свою зависимость, двигаясь гораздо медленнее. Однако 1 августа европейское эмбарго на российский уголь наконец-то вступило в силу, а в конце года вступит в силу эмбарго на большую часть импортируемой нефти и нефтепродуктов.
Природный газ представляет собой самую большую проблему для таких стран, как Германия, которая в значительной степени зависит от поставок этого энергоресурса из России. Тем не менее мы продолжаем настаивать, что запрет на российское ископаемое топливо должен быть постоянным. Более того, он должен стать первым шагом в глобальном отказе от углеродной энергетики.
— Как координаторка CAN ВЕКЦА, можете вы рассказать нам о позициях CAN International, CAN Europe и других организаций-членов Climate Action Network в отношении вторжения России в Украину? Есть ли у CAN какие-либо инструменты влияния на Россию или программы, помогающие справиться с экологическими и климатическими последствиями войны?
— Думаю, что у этого вопроса есть две стороны. Я считаю, что CAN попала в ловушку, подобную той, в которой оказался Евросоюз, когда большая коалиция и множество заинтересованных сторон замедлили их реакцию и сделали менее радикальной, чем у небольших и лучше скоординированных общественных объединений.
4 марта CAN Europe опубликовала заявление, однако CAN International вообще не сделала никаких заявлений.
Ситуация также осложнилась тем, что и Украина, и Россия входят в регион ВЕКЦА. Вопрос стал еще более сложным, когда начали действовать санкции, и многие представители российских общественных объединений, наши члены, вынуждены были бежать из страны и искать поддержки вместе с миллионами украинских женщин и детей, спасающихся от войны и также ищущих помощи в Евросоюзе.
Международные организации пытались одновременно поддерживать как украинских, так и российских активистов. Как организация, CAN никогда раньше активно не осуждала какую-либо конкретную войну или конфликт и в основном сосредотачивалась на установлении связей между климатическим кризисом и военными конфликтами и их воздействием на людей. При этом я вряд ли могу представить себе другую войну такого масштаба, с такими огромными последствиями для глобальной энергетической и продовольственной безопасности, как нынешнее вторжение России в Украину.
С другой стороны, сеть помогла в установлении контактов с медиа и политиками как в ЕС, так и в США. Например, у меня была возможность поехать в Брюссель и встретиться с членами CAN Europe, чтобы лично обсудить необходимость адвокатировать вопрос эмбарго российского углеродного топлива.
Связи между украинскими и европейскими общественными организациями укрепились, и теперь у нас есть больше способов продвигать наши идеи. Таким образом можно сказать, что CAN поспособствовал развитию взаимодействия. Мы пока не говорим о конкретных действиях, но я не исключаю, что в ближайшем будущем появятся новые совместные проекты между CAN Europe и членами CAN ВЕКЦА из Украины, особенно с учетом того, что Украина является кандидатом на членство в Евросоюзе.
— Какова была реакция членов экологической организации CAN ВЕКЦА на войну? Я знаю, что в вашей сети много российских общественных организаций. Какова была их первая реакция и какова их позиция сейчас?
— Несколько участников из России осторожно связались со мной, сказав, что очень сожалеют о том, что происходит. Один участник немедленно отреагировал [обозначив свою позицию] 25 февраля, но украинские участники резко раскритиковали ее, поскольку она не была достаточно конкретной и смелой.
Многие отношения разорваны навсегда. Та травма, которую сегодня переживает украинское гражданское общество, надолго останется в памяти людей. Ситуация усложняется тем, что, как я упомянула ранее, российские общественные объединения также начали сталкиваться с дополнительными проблемами. Некоторые принимали решение, оставаться им в стране или нет. Это привело к тому, что российские активисты больше внимания уделяли своей ситуации, не оставляя ресурсов и времени для публичных заявлений о войне в Украине.
На мой взгляд, роль России в регионе ВЕКЦА имеет колониальный характер. Возможно по этой причине общественные объединения из других соседних стран выразили свою полную поддержку борьбе Украины. Многие до сих пор активно помогают беженцам, вносят пожертвования на наши нужды, а также выступают за поэтапный отказ от российского ископаемого топлива.
— Вы также являетесь членом украинской экологической организации «ЕкоДія», которая занимается анализом войны на окружающую среду и климат. Расскажите подробнее об этом. Как наши читатели могут принять участие и помочь вашей работе?
— «ЕкоДія» — одна из самых больших экологических общественных организаций в Украине. Мы выступаем за энергоэффективность, возобновляемые источники энергии, за адаптацию и поиск механизмов смягчения изменения климата, за чистый воздух для всех и устойчивое развитие транспорта и сельского хозяйства в Украине.
Моя роль заключается в привлечении общественных объединений через сети (а именно, CAN ВЕКЦА и Украинскую климатическую сеть).
Конечно, наша работа существенно изменилась с 24 февраля. Мы запустили три новых направления: санкции в отношении российского ископаемого топлива, анализ воздействия войны на окружающую среду и экологическое послевоенное восстановление Украины. Мы продолжаем выступать против ядерной энергетики, особенно после того, как две наши атомные электростанции были оккупированы российской армией. Также «ЕкоДія» подняла тему продовольственной безопасности, когда стало очевидно, что российская армия умышленно уничтожает хранилища пшеницы и блокирует экспорт зерна.
В общем, все наши темы по-прежнему актуальны и теперь объединены под эгидой зеленого послевоенного восстановления. Мы много лет боролись за климатически нейтральную Украину и продолжаем это делать, отвечая на острую необходимость как можно скорее остановить войну. Вы можете поддержать нас и подписаться на нашу страничку в Twitter.
— Сегодня ряд международных инициатив отслеживает прямые и косвенные экологические/климатические последствия войны в Украине. Есть ли какие-либо аспекты или вопросы, которые, на ваш взгляд, упускает из виду международное сообщество?
Трудно сказать, упускается ли что-то из виду, но данные, которые мы сейчас пытаемся собрать, — это объем выбросов парниковых газов, вызванных полномасштабным вторжением России. Мы знаем, что теоретически войны вредны для климата, и я бы также добавила, что эти выбросы являются ответственностью России и должны учитываться именно как результат ее действий.
Наиболее значимые для нас последствия, конечно же, долгосрочные. Они определят развитие Украины как климатически ответственной страны и заложат основу для восстановления. Чем меньше полей сгорит, тем больше еды мы сможем произвести в следующем году; чем меньше будет повреждена энергетическая инфраструктура, тем лучше мы сможем спланировать поэтапный отказ от ископаемого топлива и модернизировать систему.
Конечно, все зависит от того, насколько быстро Украина сможет победить и начать полномасштабное восстановление. Так что я бы сказала, что даже при сборе данных о воздействии на окружающую среду нам нужно активно помогать Украине выиграть эту войну. Победа является единственным способом минимизировать последствия.
