«Сегодня важно привести к «золотому стандарту» сбор информации о многочисленных преступлениях против окружающей среды, вызванных вторжением России»

Интервью взял главный редактор UWEC Алексей Овчинников

Интервью с Еленой Кравченко, исполнительным директором, членом Правления украинской общественной организации «Экология-Право-Люди» (Environment-People-Law) (ЭПЛ), главным редактором журнала «ЭПЛ».

Международная благотворительная организация «Экология Право Люди» существует с 1994 года. За долгое время своего существования ЭПЛ стало ключевой группой экспертов по вопросам экологического права в Украине. В частности, именно эта организация инициировала и участвовала в подписании Орхусской конвенции, основала первые в Украине специализирующиеся на вопросах экологического права журнал и школу, провела многочисленные онлайн и оффлайн мероприятия. В частности, работала совместно с государственными органами над составлением и модернизацией нормативной базы, посвященной защите природы и реализации права человека на здоровую окружающую среду.

Алексей Овчинников: Добрый день, Елена. Насколько я знаю, ЭПЛ занимается сбором данных о военных преступлениях против окружающей среды, начиная с 2014 года. С тех пор, когда в Украине началась война.

Елена Кравченко: Добрый день. Да, разрабатывать методику и проводить анализ мы начали еще в 2014-2015 году. Но уже тогда понимали, что крупномасштабное вторжение рано или поздно состоится. А значит, урон окружающей среде будет нанесен катастрофический.

Еще в 2014 году мы начали разработку методологии сбора данных о преступлениях против окружающей среды в результате военных действий. Мы смогли сформировать четкий подход к тому, как фиксировать пожары в лесах, как рассчитывать нанесенный ими ущерб, обновили методику, которая действовала с советских времен. Также мы сформировали подход, как фиксировать ущерб, нанесенный войной природно-заповедным территориям. Сформировали и зафиксировали методику оценки влияния войны на почву и земельные ресурсы.

Все эти методики были представлены в Министерство окружающей среды и природных ресурсов, с которым мы совместно работаем, начиная с 2014 года. Сегодня мы можем использовать их, когда анализируем влияние военного вторжения России на окружающую среду Украины. То есть сейчас у нас есть четкое представление, как быстро и достоверно фиксировать негативное влияние на лес, объекты природоохранного фонда и почву. Это позволяет сформировать необходимую доказательную базу, которую затем можно использовать при рассмотрении в международных судах.

Алексей: Есть ли какие-то выводы, которые вы можете сделать уже сегодня, анализируя последствия вторжения для окружающей среды?

Елена: Очевидно, что последствия катастрофические и суммы, которые потребуется потратить для восстановления окружающей среды, будут колоссальные. На мой взгляд, они могут превысить стоимость всех затрат на восстановление инфраструктуры.

Также мы можем констатировать, что фиксировать последствия необходимо было начинать еще 24 февраля, в первый день вторжения. К сожалению, и Министерство, и Государственная экоинспекция, и общественные организации начали документировать их с опозданием.

Сегодня, спустя пять месяцев, мы уже наблюдаем совсем другую картину. Где-то природа сама восстанавливается. Где-то мы уже не можем зафиксировать урон, нанесенный агрессором. Спустя почти полгода намного сложнее фиксировать и собирать доказательную базу преступлений против окружающей среды, чем сразу же после их совершения и обнаружения.

Алексей: Сегодня в Украине много проектов по сбору данных о преступлениях против окружающей среды. Это и Штаб при экоинспекции, и проект Экозагроза при Министерстве окружающей среды и природных ресурсов, и проект Экодии, и работа ЭПЛ. Они все действуют как единая скоординированная сеть или все же собирают информацию как-то отдельно друг от друга?

Елена: Все эти проекты работают параллельно. Что обусловлено различным подходом к сбору данных. Так, например, мы не можем быть уверены, что информация, которую собирает Экозагроза, является верифицированной. Потому что туда поступают данные, которые не проходят дополнительную проверку. Когда мы задаем вопрос, чем подтверждается алгоритм фиксации, каким нормативным документом он закреплён – нам не могут ответить.

То есть информация является неверифицированной и не сможет быть представлена как проработанный кейс в рамках международного суда.

К сожалению, предоставление такой непроверенной информации может только усложнить получение репараций за преступления против окружающей среды. При предоставлении этой доказательной базы в международном суде она «слетит», не будет принята, что, конечно же, создаст серьезные проблемы для нас как для экологических юристов.

Алексей: То есть она не соответствует каким-то стандартам сбора и верификации информации?

Елена: Да, в международной практике уже сформировался «золотой стандарт» по анализу военных преступлений против окружающей среды. Его разработали международные юристы, которые анализировали различных военные конфликты, будь то в Никарагуа, Ираке, Йемене или другие.

Мы также стараемся собирать нашу доказательную базу в соответствии с этим «золотым стандартом», чтобы предложенные кейсы военных преступлений России против окружающей среды Украины были приняты, рассмотрены и признаны международными судами.

К сожалению, не всегда сама структура организации правового поля в стране позволяет нам провести необходимый анализ. Так, в частности, криминально-процессуальный кодекс в Украине не предполагает приглашение иностранного эксперта для сбора и обработки информации. Однако если бы у нас была такая возможность, то это бы значительно упростило стандартизацию информации перед передачей ее в международный суд.

На взгляд нашей организации, за пять месяцев активной фазы военного вторжения можно было бы разработать нормативные акты и инструкции, которые бы как позволили приглашать иностранных специалистов для разбора преступлений, так и утвердили инструкции сбора и обработки информации, которые соответствовали бы «золотому стандарту» влияния войны на окружающую среду. Однако в Украине законодательные изменения проходят медленно, что, конечно же, усложняет нам работу.

Алексей: Елена, а можете рассказать немного подробнее про этот «золотой стандарт»?

Елена: В своем принципе он представляет собой стандарт требований к собранной доказательной базе. Например, описывает то, как должны собираться, обрабатываться и предоставляться спутниковые снимки, подтверждающие преступления против окружающей среды.

Также он предусматривает выступление в суде свидетелей, которые готовы будут дать показания при рассмотрении дела. Так, по правилам международного криминального суда, это должен быть конкретный человек или несколько лиц, которые смогут дать показания и ответить на вопросы прокурора.

Важно также, чтобы было налажено сотрудничество между Министерством окружающей среды, Министерством обороны, Министерством внутренних дел и другими государственными институтами. Был разработан единый алгоритм сбора данных.

Когда фиксируется такое военное преступление, например, обстрел российскими ракетами Ровенской нефтебазы, то важно, чтобы все ведомства работали сообща. Экологическая инспекция составляла нормативный акт фиксации. Космическое агентство предоставляло спутниковые данные. Национальная полиция составляла протокол, в котором документировала показания свидетелей, готовых затем выступить как в национальном, так и в международном суде. То есть важно, чтобы было много официальных источников, которые подтвердят информацию и таким образом создадут «золотой стандарт».

Конечно же для того, чтобы все это работало, должна быть четкая инструкция, определяющая действия всех официальных лиц при сборе информации о преступлении. К сожалению, в Украине пока такой механизм не действует.

Алексей: Сегодня много говорят об экоциде в Украине. Расскажите, что это значит и можно ли действительно говорить о нем сегодня?

Елена: Об экоциде в Украине не только можно, но и нужно говорить сегодня. Конечно ни международное, ни национальное законодательства не были готовы к тому, что в XXI веке, спустя почти сто лет после окончания Второй мировой, мы столкнемся с экоцидом в центре Европы. Само юридическое определение этого понятия до сих пор лишено необходимой четкости.

Так, в двадцатом разделе криминального кодекса Украины есть 441 статья, которая называется «Экоцид» и которая предполагает наказание за: «массовое уничтожение растительного или животного мира, отравление атмосферы или водных ресурсов, а также совершение иных действий, способных вызвать экологическую катастрофу».

Причем с точки зрения национального права эта статья является большим преступлением, чем геноцид. Так как расположена выше в уголовном кодексе. Однако она основана на оценочных суждениях и не ясно, что можно считать экоцидом, а что нет. Сколько деревьев должно сгореть для подтверждения «массового уничтожения»? Как фиксировать отравление атмосферы и водных ресурсов? Что такое экологическая катастрофа? Для нас, как для юристов, тут недостаточно конкретики, которая позволила бы работать с этой статьей.

Сегодня в генеральной прокуратуре у нас зафиксировано 11 преступлений против окружающей среды с начала активной фазы военного вторжения (то есть с февраля 2022 года), которые мы определяем как экоцид. Из наиболее знаковых это уже упомянутый обстрел Ровенской нефтебазы, захват Запорожской и Чернобыльской АЭС.

В соответствии с Римским уставом (Rome Statute of the International Criminal Court) у нас есть статья 8 2 б, которая не упоминает напрямую экоцид, но перекликается с 441 статьей уголовного кодекса Украины. В ней также говорится о массовом уничтожении растительного и животного мира и нанесении значительного и долгосрочного вреда окружающей среде.

Однако для нас как для юристов остается непонятным, что значит «долгосрочный», «значительный» вред. Как его измерить? Возможно поэтому эта статья 8 2 б никогда не использовалась в международных криминальных судах.

Но она есть, потому мы решили собрать данные в соответствии с «золотым стандартом» и апеллировать к ней. Это позволит либо подтвердить ее деятельность, либо продемонстрирует невозможность ее применения и необходимость переформулировать.

Так как «долгосрочный и значительный» вред с правовой точки зрения достаточно тяжело доказать, то сегодня группа юристов международников старается сделать эту статью частью другой статьи по геноциду, которая лучше сформулирована.

Что касается статьи про экоцид из Уголовного кодекса Украины, то она, к сожалению, также не является рабочей. За все время ее существование с 2014 года к ней апеллировали в суде только однажды, когда под понятие экоцида пытались подвести уничтожение трех деревьев: одной белой шелковицы и двух абрикосов. Тогда суд закончился ничем, истице отказали, сославшись на отсутствие уголовного преступления.

Сегодня у нас в разработке находится несколько дел, посвященных, например, уничтожению нефтебаз, которые проще провести через статью экоцида. То есть представить «массовость» и «значимость» нанесенного окружающей среде урона, продемонстрировать негативное влияние выбросов на почву, грунтовые воды, атмосферу. Под «массовость» также подпадают сотни гектар сгоревших лесов. Поэтому мы рассчитываем, что все эти иски будут удовлетворены, тем более такой же точки зрения придерживается и Офис генерального прокурора.

В соответствии с Римским статутом к уголовной ответственности мы хотим привлечь и за ковровые бомбардировки, которые уничтожают почвы на значительных территориях. Все они приводят к массовому и долгосрочному отравлению химическими веществами. Поэтому мы рассчитываем на существенные репарации за уничтоженные уникальные богатые гумусом почвенные покровы, которые сегодня невозможно использовать для сельскохозяйственной деятельности.

Алексей: Подавать в международный суд иски по преступлениям против окружающей среды можно уже сейчас?

Елена: Тут все также, как и в другой процессуально-юридической практике. Все дела, по которым закрыты криминальные следствия, собрана доказательная база, которые подготовлены юристами в соответствии с «золотым стандартом», можно подавать в международный суд уже сегодня. Однако если следствие ведется, например, проводится анализ химических веществ, которые привели к отравлению окружающей среды, то эти дела будут поданы в прокуратуру по его завершению.

Наша организация сегодня сотрудничает с международными юристами из Нидерландов и Финляндии, которые помогают собрать и подготовить дела для их представления в международные суды. У нас есть опыт подачи дел в Европейский суд по правам человека. Мы изучили опыт рассмотрения преступлений против окружающей среды во время всех военных конфликтов. Проанализировали его. И, главное, у нас есть сильное желание победить и получить репарации за преступления против окружающей среды. Поэтому, думаю, можно с уверенностью говорить о том, что исход дел будет в пользу Украины.

То, что первые обращения в международный суд по вопросам преступлений против окружающей среды будут представлены именно ЭПЛ, на мой взгляд, имеет важное значение. С одной стороны, наш опыт может учесть генеральная прокуратура во время подготовки дел. С другой, то, что именно гражданская организация взяла инициативу, должно вдохновить государственные органы к тому, чтобы активнее двигаться по пути модернизации законодательной базы, а также разработки / принятия соответствующих мировому стандарту нормативных актов.

Алексей: Елена, еще один вопрос. Можно попросить вас дать комментарий по поводу конференции по вопросам восстановления Украины, которая прошла в начале июня в Лугано. Предложенный на ней план «Зелёного восстановления» Украины подвергся критике со стороны экологических организаций и даже был назван «позором».

Елена: Да, действительно, если мы берем вопрос окружающей среды и «Зелёного восстановления» Украины, то экологические организации уже назвали представленный план «луганским позором». Так, хотя Министерство природных ресурсов и окружающей среды Украины позиционирует, что над планом работало 211 экспертов и представителей гражданского общества, его финальная версия не была представлена общественности и утверждена независимыми экспертами.

Так что финальная версия, представленная в Лугано, не была одобрена экологическими организациями и гражданским обществом Украины. Более того, некоторые предложенные в ней проекты полностью противоречат устойчивому и экологичному подходу к окружающей среде.

Например, там утверждено строительство новых атомных реакторов, что противоречит Европейскому Зелёному курсу. Также там предполагается увеличение добычи традиционного углеродного топлива, в частности разработка сланцевых месторождений газа, что может нанести существенный урон окружающей среде Харьковской, Донецкой, Львовской области. Более того, это может привести к тому, что Львовская область останется без воды.

Также документ предполагает развитие новых водных путей, что, в частности, может означать возобновление работ по строительству Е 40 или аналога. А против этого водного пути, который может уничтожить экосистему Полесья, активно выступали и украинские, и беларусские, и польские экологи.

При предоставлении финальной версии Министерство активно ссылается на Европейский Зелёный курс, однако для нас, как для юристов, не ясно, как это соотносится с украинским законодательством, в каком нормативном документе прописаны принципы реализации этого курса в Украине. Кроме того, эта отсылка получилась достаточно лукавой. Например, в соответствии с Европейским Зелёным курсом запрещено строительство и использование мусоросжигательных заводов, а в Украине их планируют установить чуть ли не в каждом районном центре.

Поэтому с точки зрения защиты интересов окружающей среды предложенный на конференции в Лугано План восстановления Украины нуждается в переработке. Принципиально важно, чтобы в нем были представлены интересы и позиция экологических организаций и гражданского общества. Именно они, а не бизнес-лоббисты, которые видимо оказали наибольшее влияние на разработку финальной версии плана, помогут сделать так, чтобы восстановление Украины способствовало «Зелёному переходу» и достижению целей углеродной нейтральности во всей Европе.