«Основные проблемы для природы могут начаться после окончания войны»

Интервью с Алексеем Василюком, руководителем и сооснователем Украинской природоохранной группы

Анализом последствий войны в Украине для окружающей среды Алексей Василюк занимается с 2014 года. За это время он стал соавтором нескольких книг, посвященных негативному влиянию военных действий на окружающую среду и нарушению природоохранного режима на оккупированных территориях. Мы поговорили с Алексеем и обсудили как вероятные последствия войны, так и то, что гражданское общество может сделать для их минимизации.

– Добрый день, Алексей. Расскажите немного о себе и об Украинской Природоохранной Группе.

– Я по образованию зоолог, окончил биофак Киевского университета имени Шевченко. С 2004 года работаю в Институте зоологии НАН Украины в отделе мониторинга и охраны животного мира. Участвую в различных общественных объединениях.

В украинской науке, к сожалению, в отличие от западных стран нет структурного представления о Conservation biology. Там охрана биоразнообразия – это отдельное направление науки, а у нас что-то вроде хобби. То, чем ты занимаешься в свободное время.

К счастью, у нас в институте значимость охраны природы понимают и поддерживают. Но сообщество специалистов, которые интересовались и занимались проблемами охраны окружающей среды, шире, чем работники одного института. Профессиональные специалисты по охране природы есть в Институте ботаники, университетах, национальных парках и заповедниках.

Сперва мы работали в разных местах, в различных общественных объединениях. Потом пришло осознание, что нужно придать сообществу официальный статус. Чтобы от абстрактного “мы” перейти к деятельности от лица какого-то института, общественного объединения. Так появилась идея Украинской Природоохранной Группы, которую мы и зарегистрировали в 2018 году.

Почти полностью наша команда состоит из профессиональных биологов, которые ставят своим приоритетом охрану природы. Задачей нашей организации является “объединение сил экспертов, биологов и экологов, в интересах природы и развития в Украине европейского природоохранного законодательства”. Все участники объединения давно работают вместе, доверяют друг другу, что позволило выстроить горизонтальную модель отношений.

Так что мой круг общения – это люди, которые всю жизнь занимаются природоохранной деятельностью.

Также я увлекаюсь коллекционированием интеллектуальной музыки 70-х. Для меня это атмосфера, которая позволяет и расслабиться, и сосредоточиться.

Сегодня во время войны работы много и она совсем не такая, как в мирное время – мы помогаем работникам заповедников и национальных парков, которые оказались на оккупированных территориях или же стали беженцами, потеряв жилье в разрушенных городах. Для этого в частности открыли сбор средств. Работы очень много, но мы стараемся поддержать всех, кому нужна помощь. Кто вынужден был эвакуироваться или же принял решение остаться на оккупированных территориях и продолжать природоохранную деятельность.

– Сегодня в Украине идет уже вторая война за последние десять лет. До этого боевые действия проходили в 2014-2015 годах. Проводился ли мониторинг и анализ негативного влияния на окружающую среду тогда?

– Сразу хочу отметить, что для меня это одна война, которая началась в 2014-м.

В 2015-2018 годах я работал в общественной организации Экология-Право-Люди (Environment-People-Law, ЭПЛ) и как раз занимался изучением влияния боевых действий на окружающую среду. Можно сказать, что именно там я получил опыт анализа воздействия войны на природу. ЭПЛ действительно являются первой организацией в Украине, которая начала серьезно анализировать влияние войны на окружающую среду.

Думаю, что тогда война имела другой характер. Донбасс представляет собой промышленные центры с высокой плотностью населения, окруженные большими малозаселенными пространствами дикой природы. Боевые действия зачастую проходили в лесах или полях. Сепаратисты старались сохранить инфраструктуру городов.

Сегодня война идет на территориях, где много мелких населенных пунктов, окруженных сельскохозяйственными землями. Но дикая природа затронута меньше. При этом города практически полностью уничтожаются, что может иметь далеко идущие негативные последствия для окружающей среды. Ведь все разрушенные города надо будет потом восстанавливать, а ресурсы будут браться из недр земли. Строить будут за счет песка, бетона, камня и древесины, добытых в природе. А значит под угрозой разработки могут оказаться природные экосистемы, которых у нас и без того меньше, чем в любой из западных стран-соседей.

Если возвращаться к боевым действиям 2014-15 годов, то можно сказать, что именно тогда я получил свой опыт – познакомился с темой негативного влияния войны на окружающую среду. Мы старались собрать максимум данных, проанализировать их.

Но, конечно, это было нелегко. Тем более, что большая часть территорий, где велись боевые действия, оказалась оккупированной.

Результатом нашей работы стало издание нескольких книг – “Влияние военной деятельности на природу Украины“, “Окружающая природа Крыма: изменения и потери во время оккупации“. Также я опубликовал с коллегами несколько научных статей в реферируемых изданиях.

Наши исследования негативного воздействия войны были не единственными, так что определенная методология и база для анализа нынешних последствий была подготовлена. Проблема в том, что сегодня ведутся боевые действия, а значит проводить мониторинг и собирать данные невозможно.

Конечно, изучение негативного влияния войны на окружающую среду – это большой пласт работы. Так как боевые действия с большей или меньшей интенсивностью идут с 2014 года, то представьте масштаб последствий. К ним, кстати, можно отнести и негативное воздействие, вызванное военными учениями. Самые большие из которых проводились в национальном парке Олешковские пески (ныне оккупированная территория). К слову, созданные сегодня военные полигоны на оккупированной территории в Луганской области также размещены в заказниках.

Конечно же мы были категорически против такого “военного” использования природы. Хотя публично выступать против военных учений во время войны не принято. Но все же нельзя одной рукой защищать страну, а другой – разрушать ее природное наследие.

– Алексей, с учетом вашего богатого опыта, можете ли вы предсказать негативное влияние на окружающую среду тех событий, которые происходят сегодня в Украине?

– Вы знаете, пока мы даже не можем сформировать точные представления о последствиях активных боевых действий в 2014-2015 годах. Значительные территории находятся под оккупацией еще с 2014 года и, как я говорил, мы не могли проводить там никаких исследований. Поэтому предсказать последствия сегодня тяжело. Тем более учитывая, что боевые действия разворачиваются практически по всей Украине, обстрелу подвергаются все крупные города. В том числе и на западе страны.

Сегодня большему разрушению подвергается инфраструктура городов, что конечно же имеет негативное влияние на окружающую среду. Многие говорят о пожарах на нефтебазах, но не стоит забывать и про очистные сооружения, водопроводы, в целом про негативное влияние разрушения инфраструктуры на окружающую среду.

Мы можем классифицировать типы влияния и собирать открытые данные. Для этого у нас есть доступные инструменты. Например, спутники. Много информации мы собираем через мониторинг новостей. Я трачу несколько часов в день, просматривая каналы в мессенджерах, следя за региональными новостями. Иногда там проскальзывает информация, которую мы стараемся верифицировать и рассматривать с точки зрения влияния на природу. Увы, упустив даже день такого мониторинга, мы навсегда утеряем часть данных. Идет поток новостей и отследить сотни тысяч сообщений через месяцы или годы уже не получится.

Однако достоверные данные о последствиях войны крайне ограничены. Это было видно и в 2014-2015, понятно и сегодня. Когда, например, мы собирали информацию об изменении природопользования в Крыму, то столкнулись с тем, что данных очень мало, их сложно подсчитать и проанализировать.

Нельзя отобрать небольшое количество проб в тех местах, к которым у нас есть доступ, и на основании этого получить какие-то цифры, количественные показатели. Которые позволят, скажем, представить последствия оккупации или аннексии. Кстати, для достоверного исследования пробы нужно отбирать в момент загрязнения, а это, как вы понимаете, в условиях боевых действий – невозможно.

Чтобы понять весь масштаб последствий, необходимо проводить долгосрочные исследования на территориях, которые больше всего пострадали от войны. А для этого необходимо, чтобы она закончилась, мы получили доступ по всей Украине. Правда и тут надо учесть тот факт, что еще понадобится время для разминирования. А для этого могут потребоваться годы. Значит доступ ко многим территориям в ближайшем будущем будет для нас закрыт.

– Вы отметили, что сегодня боевые действия в основном ведутся в городах, а не на природоохранных территориях. И возможно наибольший удар будет нанесен природе именно во время восстановления инфраструктуры.

– Да. На мой взгляд по сравнению с 2014-2015 годами от непосредственных боевых действий сегодня природа страдает меньше. Потому что война в основном идет на сельскохозяйственных территориях, на которых расположено больше полей, небольших городов, нежели заповедников и национальных парков.

Но завтра все эти города и села надо будет восстанавливать. То есть понадобятся песок, гранит, другие природные материалы.

Особенность земельного кодекса Украины заключается в том, что он не позволяет производить разработки на сельскохозяйственных территориях, находящихся в Украине практически полностью в частной собственности. А это очень большие пространства, площади которых скорее всего будут только увеличиваться. Ненарушенных природных экосистем остается только несколько процентов.

За последние годы мы уже несколько раз сталкивались с ситуацией, когда экологам приходилось бороться против добычи ископаемых на природоохранных территориях с целью получения строительных материалов. Доходило до строительства бериллиевых шахт в Полесском заповеднике.

Мы в Украинской Природоохранной Группе стараемся как можно активнее мониторить такие случаи, делать их публичными, известными общественности. Зачастую нам удается остановить такие разрушительные проекты. Но если их количество увеличится в сотни раз, то сможем ли мы повлиять на все разработки песка, мела, щебня, на все рубки леса?

Хорошо, если восстановление будет идти с учетом принципов “зелёной” и “устойчивой” экономики. Но для этого данные принципы должны действительно учитываться в практике управления – однако, по крайней мере до начала войны, далеко не всегда интересы окружающей среды считались важными, например, в проектах по добыче природных ресурсов.

– Скажите, что могут международные общественные организации, активисты, небезразличные люди сделать сегодня, чтобы минимизировать негативные последствия войны для окружающей среды?

– Сложно представить, как можно минимизировать последствия. Они будут в любом случае, чтобы мы не сделали. В первую очередь важно как можно скорее закончить войну. Чем дольше она идет, тем больше разрушений. Кроме того, во время войны мы не можем заниматься природоохранной деятельностью – например, следить за работой сельскохозяйственного сектора, который даже во время военных действий продолжает осваивать новые территории. Также все сложнее следить за рубками в лесах, вход в которые запрещен во время военного положения.

Поэтому, на мой взгляд, сегодня все общественные организации должны объединиться для того, чтобы повлиять на скорейшее завершение войны. Это объединение позволит нам также разработать и реализовать успешные проекты восстановления экономики и инфраструктуры страны, которые также должны иметь сильную “экологическую” компоненту.

Думаю, что только объединив наши усилия, мы сможем добиться успеха. Собрать, обработать и проанализировать данные, разработать и применить рабочие инструменты анализа. И сделать так, чтобы восстановление Украины не привело к еще большему уничтожению природы.