Восстановление природы после войны: надежды и риски

Алексей Василюк

Перевод – Юлия Спинова

Тема восстановления природы после военных действий становится все более актуальной для Украины. С одной стороны, важно понимать, насколько восстановление поврежденных экосистем реально достижимо. А с другой – процессы спонтанного восстановления растительности абсолютно непредсказуемы и могут вызывать тревогу. Если, например, в долине Днепра, на месте бывшего Каховского водохранилища восстанавливается природный пойменный лес, то заброшенные поля и разрушенные населенные пункты становятся плацдармом для процветания инвазивных видов растений.

Военные действия оказывают целый комплекс разрушительных эффектов на природные и сельскохозяйственные ландшафты:

• взрывы боеприпасов;
• строительство фортификаций;
• вырубки лесов для военных нужд;
• засорение территории остатками уничтоженной техники;
• проезд тяжелой гусеничной техники;
• пожары, которые возникают в местах взрывов, а затем свободно и бесконтрольно распространяются;
• химическое загрязнение почв.

Все эти факторы изменяют привычный ландшафт до неузнаваемости, часто практически не оставляя живых организмов.

Село Андреевка Донецкой области во время его освобождения в августе 2023 г. (a) и в сентябре 2023 г. (b). На первом снимке видно, что в летний период вообще отсутствует растительность и мелкие ветки на деревьях. На втором фото, сделанном через несколько недель после первой, видно массовое восхождение синантропных, в основном инвазивных видов растений. Источник: военная хроника ІІІ Отдельной штурмовой бригады

В то же время разрушительные последствия краткосрочны, а в долгосрочной перспективе судьба ландшафтов и биоразнообразия на загрязненных территориях будет определять в первую очередь режим их использования человеком. Длительная недоступность территорий для хозяйственной деятельности в результате оккупации, и, тем более, минирования, становятся причиной масштабного спонтанного восстановления квазиприродных экосистем.

Грубо говоря, даже нескольких недель без интенсивной хозяйственной нагрузки достаточно для того, чтобы территория начала неконтролируемо зарастать растительностью. В качестве примера можно вспомнить круглогодичную борьбу с сорняками на любом приусадебном участке.

На самом деле, уже сейчас масштабы этих процессов впечатляют. Сравнение данных тепловой съемки поверхности земли спектрорадиометра MODIS за 2023 год (в период активной вегетации) с аналогичными периодами предыдущих лет показывает, что все территории, где боевые действия происходили, идут сейчас, и которые заминированны – превратились в зоны масштабного зарастания. 

Растительность отражает солнечный свет и в целом создаёт зоны влаги и прохлады, в то время как пахота и открытые участки почвы поглощают солнечное тепло и на распознаются спутниками, как разогретая поверхность. Двигаясь от обратного, данные тепловой съемки можно использовать для получения информации о том, где нет растительности, где она есть, а если есть – то какое ее количество.

Такие данные можно получить за любой день. Лучшие иллюстрации тепловой съемки поверхности земли – за 2021 и 2023 годы. 2022 год не рассматривается, поскольку тогда сложилась нетипичная ситуация – земли были распаханы и не засеяны, а также было много пожаров:

Дневная температура поверхности земли: лето 2021 (a) и лето 2023 (b). Источник: Евгения Дроздова и Андрей Герасим

Можно констатировать, что уже сейчас на площадях не менее 1,5 млн га происходит интенсивное стихийное зарастание растительностью. И это все – бывшие поля и населенные пункты. То есть территория площадью в 20 раз больше зоны отчуждения ЧАЭС, где прекратилось действие сельского хозяйства, с высокой вероятностью заросла инвазивными видами растений. Для части этих территорий изменение произошло за считанные месяцы.

Колоссальные разрушения ландшафтов, минирование территорий и социальные факторы оккупации и миграции населения из зоны активных боевых действий создали новые условия, в которых растения и животные впервые за несколько веков оказались вне хозяйственной деятельности человека. Так, уже второй год не обрабатываются поля, не используются пестициды, не работает промышленность и вообще на огромных территориях просто нет людей.

Однако не стоит романтизировать это состояние и видеть в нем возрождение дикой природы. Наряду с тем, что в разрушенных деревнях больше нет людей, а на полях не работают фермеры, война привела к колоссальному загрязнению почв химическими продуктами боеприпасов, разрушила очистные сооружения, химические заводы и объекты тяжелой промышленности, такой, например, как металлургия. Большинство наиболее опасных объектов промышленности Украины попали именно в ту зону, которая сильнее всего подверглась разрушениям за последние полтора года. Но тем не менее в природе действительно происходят изменения. И военные изменения только способствуют распространению синантропной растительности и инвазионных видов.

На спутниковом снимке Sentinel, датированном началом лета 2023 года, можно увидеть светлое дно бывшего Каховского водохранилища, которое недавно потеряло воду. А к востоку от него (справа на снимке) и затем на север – большую зону темно-зеленого цвета общей площадью более миллиона гектаров.

Такие изменения специалист из департамента исследования конфликтов королевского колледжа Лондона Джаспер Хамфрис (Jasper Humphreys)  назвал новым термином war-wilding. История о war-wilding – это история скорее о преобразовании, а не о восстановлении, как многие думают.

Трудно оценить, как вопрос восстановления природы воспринимается в мире в целом, но в Украине общепринято мнение о том, что природные экосистемы легко возвращаются на заброшенные людьми территории. Так сложилось потому, что в Украине есть Зона отчуждения Чернобыльской АЭС. После аварии на атомной электростанции в 1986 году с большой территории принудительно было выселено население, что сделало север Украины и юг Беларуси безлюдной зараженной радиацией зоной. Однако к настоящему времени на этой территории полностью восстановились природные экосистемы, и она стала самым большим диким лесом центральной Европы.

Восстановлению Чернобыльских экосистем способствовало наличие вокруг большого количества природных болот и лесов, как и в целом принадлежность этой территории к влажному региону Полесья. Бобры за короткое время запрудили сотворенные людьми мелиоративные каналы и дикая природа вернулась на зараженную радиацией территорию, покрывая лесом бывшие поля и даже деревни. Несмотря на радиационное загрязнение, дикие виды сегодня тут в большинстве своем процветают, и Зона отчуждения, как этого боялись после катастрофы 1986 года, не стала ни “мертвой зоной”, ни “царством мутантов”. Обусловлено это может быть тем, что большинство диких животных имеют значительно более короткий естественный срок жизни, чем нужно для того, чтобы ощутить последствия заражения. 

Есть еще один немаловажный фактор: в болотах северной Украины во время аварии практически не было инвазивных видов. Человек когда-то отвоевал эти земли у болот, но стоило ему покинуть их, как природа стремительно вернулась на свое место.

Но «чернобыльский» опыт невозможно повторить на юге и востоке Украины, где издавна подавляющее большинство территорий было распахано, где осталось в естественном состоянии не более 3% природных степных экосистем – рефугиумов нативной фауны и флоры. И где из-за изменения климата все обочины дорог уже давно были местом распространения опасных инвазивных видов, устойчивых к засушливому климату. Любая пригоршня местной почвы содержит больше семян инвазивных видов, чем местной флоры. Поэтому здесь нельзя ожидать возрождения природных экосистем. Зато есть риск, что все заброшенные населенные пункты и поля уже сейчас являются крупнейшим в истории прецедентом распространения инвазионных видов. И площадь территорий, зарастающих инвазивными видами, уже сейчас здесь значительно превышает площадь природных степных экосистем.

Поэтому в краткосрочной перспективе процессы спонтанного восстановления будут иметь значительную компоненту инвазивных и синантропных видов растений, которые до сих пор распространялись только вдоль дорог и лесополос (хотя и имеют семенную базу на всех территориях). 

Впрочем на некоторых участках следует ожидать обратную тенденцию. Речь идёт об интразональных экосистемах – байрачных лесах степной зоны и долинах ы рек. Таким термином называют леса степной зоны, заполняющие собой узкие овраги и долины рек в балках. Этот лес способен контролировать испарение влаги, создавая под плотными кронами непродуваемую зону влажного микроклимата, поддерживающего сам лес в засушливые периоды. 

Большинство инвазивных видов распространяется на территории юга Украины через общую аридизацию климата, то есть постепенное опустынивание. Такими видами являются засухоустойчивые вселенцы из более засушливых регионов – травянистые растения (Anisantha tectorum, A. sterilis, Rhaponticum repens, Portulaca oleracea, Opuntia humifusa, Aegilops cylindrica) и деревья (Gleditsia triacanthos, Robinia pseudoacacia, Elaeagnus angustifolia). Но, например, в долинах рек происходят другие процессы, ведь там нет засушливых условий и в целом распространены совсем другие типы биотопов.

Исследования годичного зарастания на дне бывшего Оскольского водохранилища в Харьковской области показали, что все же 63% видов растений, которыми зарастают новые территории, являются аборигенными. Со временем местные многолетние виды будут еще больше вытеснять массовые однолетние виды-интродуценты.

Сегодня можно наблюдать возобновление растительности на дне бывшего Каховского водохранилища. Безусловно, в долинах рек, где нет благоприятных условий для засухоустойчивых инвазивных видов, восстановление происходит преимущественно за счет местных видов, как и в зонах болот, и лесов на севере Украины.

Территория Украины достаточно велика, чтобы иметь очень разные природные условия, поэтому сейчас до конца трудно сказать по какому сценарию пойдет war-wilding в разных ее регионах. Чтобы отказаться от легкомысленного прогнозирования, для экспертов UWEC Work Group было достаточно увидеть то, что за три месяца после разрушения плотины Каховского водохранилища на его дне не только проросли тысячи молодых деревьев, но и то, что эти молодые деревья достигают высоты человеческого роста. Вопрос – как будет выглядеть эта территория через 10 или 20 лет?

В любом случае, события, свидетелями которых Украина становится свидетелем, являются уникальным экспериментом, позволяющим изучать спонтанные сукцессии на беспрецедентно больших площадях недавно обжитых, а теперь покинутых территорий. Наряду с этим учёные наблюдают и прецедент массового распространения инвазивных видов, масштабы которого не сравнимы с какими-либо другими случаями в истории.

Следует признать, что среди заброшенных территорий есть и остатки природных экосистем, а также природоохранные территории, которые будут рефугиумами природной флоры и донорами для ее распространения на прилегающие участки.

На данный момент неизвестно, как долго будет продолжаться оккупация части Украины и тем более – ее разминирование. По предварительным оценкам Кабинета Министров Украины процесс разминирования займет более 70 лет. Так что можно предположить – последние операции по предотвращению последствий войны могут проходить на территориях, на которых уже будет расти 70-летний лес, а мины будут похоронены глубоко в почве под корнями деревьев. Поэтому уже сейчас можно подвергнуть сомнению целесообразность полного разминирования и предложить выделение зон на наиболее поврежденных территориях, а также вокруг природоохранных объектов, в которых разминирование не планировать вообще. Спонтанное восстановление экосистем на этих территориях может стать мощным вкладом Украины в выполнение государственных задач по консервации деградированных земель, а также по выполнению международных обязательств в сфере борьбы с опустыниванием и изменениями климата. Ведь все эти задачи на практике состоят в восстановлении природной растительности там, где она деградировала или отсутствовала.

Планирование сценариев развития новых экосистем в сожительстве с человеком для территорий, охваченных спонтанным восстановлением растительности в ближайшие десятилетия, станет главным вызовом, и, возможно, камнем преткновения для экспертов-биологов и хозяйственников. Поэтому специалисты биологи и экологи попадают в очень неудобное положение: природа не ждет людей и стремительно овладевает покинутыми людьми территориями и поврежденными участками природы. А биологические знания об этих территориях теперь имеют смысл лишь для сравнения новой реальности с воспоминаниями о прошлом. И, наконец, исследователи и специалисты просто не могут попасть на большинство территорий, пораженных войной, а на многие, возможно, и не попадут до конца их разминирования.

Источник главного изображения: Irish Times